Впрочем, справедливости ради отметим, что настойчивое решение Набокова вызвать на дуэль именно Суворина не очень понятно. Оскорбление со стороны Снессарева – да. Считал ниже своего достоинства вызывать автора некрасивой заметки на дуэль – хорошо. Но почему такое настойчивое желание драться с Сувориным? Суворин сам справедливо недоумевает в одной из газетных реплик:
Едва ли г. Набоков мог бы найти таких секундантов, которые вслед за ним решились бы заявить, что я, как редактор, обязан отвечать за статьи своих сотрудников. Однако достаточно одного взгляда в кодекс правил о поединках, чтобы такое заявление было отринуто. Ибо там сказано: «За статьи, подписанные автором, отвечает только автор»[31].
И это истина: в знаменитом дуэльном кодексе написано: «За напечатанную оскорбительную статью несет ответственность автор» (пункт № 114). Есть, правда, и другой пункт (№ 117) в той же главе: «В пяти случаях ответственным является также редактор: 1) когда подписавший статью отказывается дать удовлетворение…»[32]. Но ведь к Снессареву Набоков не обращался, более того, его секунданты сами пытались переговорить с Набоковым о возможной дуэли, но тут уже от встречи с ними уклонился сам Владимир Дмитриевич.
(В скобках отметим один милейший факт: автор того самого дуэльного кодекса – Василий Дурасов, сейчас известен только этот свод правил. Но до революции существовали другие, и как раз один из них написал… Алексей Суворин!)
В. Д. Набоков изо всех сил пытался представить свое противостояние с Сувориными как частный конфликт, однако, и это хорошо понимали обе стороны, дело было куда сложнее. Газета «Новое время» представляла консервативно-реакционные силы (и даже являлась «твердыней русского антисемитизма», по словам виднейшего сиониста В. Жаботинского), ненавидевшие либералов и кадетов, которых представляли Набоков, Гессен, Милюков и многие другие, а также газета «Речь». Вопрос соответствия богатства Набокова и представляемых им демократических позиций всегда звучал очень остро. На повестке дня стояло и увеличение аудитории обеих газет: издания не бедствовали, но переманить определенную часть публики враждебного издания было задачей сколь непростой, столь же и привлекательной.
В общем, сложилась странная ситуация, порадоваться можно лишь за то, что до дуэли дело так и не дошло. Как и до суда: коррупционное дело в отношении Снессарева открыто не было, хотя, как пишет Левинг в той же статье, позднее в книге «Мираж “Нового времени”» недуэлеспособный журналист признался в заказных публикациях, к которым он имел отношение как раз в годы скандала с Набоковым. Но это было потом, а в 1911 году никаких доказательств у Набокова быть не могло, а равно ему было бы тяжело доказать умышленное оскорбление в свой адрес в связи с пассажем о «московской купчихе», поскольку Снессарев лишь «давал урок» инсинуации.