Кроме того, Петкевич в 1945 году покинул семью – до того, как в Прагу вошли советские войска. Мы точно не знаем, чего он опасался, но можно предположить, что он, как бывший участник Гражданской войны и Дарданелльской операции, не хотел сталкиваться с советскими функционерами. Каким-то чудом Петкевичу удалось уехать из коммунистической Праги в Англию. Не знаем мы и того, как в дальнейшем складывались его отношения с женой и сыном, никаких свидетельств не осталось. Можно лишь предположить, что они больше никогда не увиделись, поскольку Петкевич умер в центре Великобритании, в Галифаксе (не путать с канадским городом).
При этом Владимир Петкевич в интервью Ивану Толстому рассказывает и о кратковременном, на три дня, аресте Ольги, который якобы случился сразу после освобождения Праги. Но рассказывает об этом в странном ключе. Он говорит: «Думаю (курсив мой. – Г. А.), что арестовали», и при этом уточняет, что сама Ольга «никогда» не рассказывала об этих трех днях. Откуда у Петкевича эти сведения, если учесть, что с отцом и дедом он не общался? Разве что от кого-то из других старших Набоковых. Но никто из них об этом факте никогда не упоминал…
Ясно, однако, другое: и Ольга, и Борис пережили своего сына. Ростислав умер в 1960 году от банального (но от этого не менее прискорбного) алкоголизма. Как говорила в давнем интервью его тетка Елена Сикорская, Ростислав спился пивом из-за того, что «не мог принять жизнь». Но это, конечно, слишком общее объяснение. Ростислав пил из-за общей неустроенности. Из-за странных отношений с родителями. Из-за невозможности найти себя, быть тем, кем хочется, – он хотел заниматься литературой, языками, возможно, поступить на философский факультет или стать музыкантом, благо способности были, но у него не получилось (в итоге он какое-то время продавал книги на барахолках, зарабатывая буквально гроши). В конце концов, Ростислав пил из-за неприемлемого строя – коммунистическая Чехословакия в нем не вызывала добрых чувств. Владимир Петкевич выразился о нем точно: «Он принадлежал к такому виду людей, у которых не было никаких шансов в коммунистическом обществе в эту пору».
И страшно не только это, но еще и то, что его мать, Ольга Петкевич, не остановила его. Почему? Та же Сикорская выразилась вновь очень неопределенно: «У моей сестры не хватило сил и мужества, чтобы объяснить ему, внушить, что жить все равно нужно!» Думается, что Елена Владимировна, вопреки не самым хорошим отношениям с Ольгой, просто поделикатничала и не сказала правду: ей было все равно, она даже не думала о судьбе сына, хотя впрямую безумием, которое сопровождается отключенным сознанием, она не страдала.