После войны Сикорскую почти принудительно перевели в чехословацкое Министерство иностранных дел, где она занималась переводами с различных языков на русский, хотя ей там приходилось не то чтобы несладко – скорее очень скучно. «Я ужасно тоскую в министерстве без библиотеки…», «Передо мной снова лежит скучный перевод из области финансов. А я хочу стихов, звуков, прохлады и простора», – говорила она.
Долгие годы она надеялась куда-нибудь переехать, выехать, вырваться из Праги, которая, как и Берлин у ее брата, ни с чем хорошим не ассоциировалась, да еще и жили они в неблагополучном районе – около тюрьмы Панкрац. В самом первом послевоенном письме она писала Владимиру: «Когда ты будешь очень богатый, ты мне пришлешь деньги на дорогу, я возьму отпуск и приеду к тебе с Жикочкой» (так в результате и не съездила). Наконец, в июле 1948 года Сикорской повезло: она улетела из Праги в Женеву, устроившись в ООН библиотекарем, где и проработала всю оставшуюся до пенсии (с 1966 года) жизнь – сначала каталогизатором, затем начальником отдела комплектования.
Но наладилось все отнюдь не сразу: Всеволоду Сикорскому не продлили действие чешского паспорта и поначалу не выпускали из Праги, сама Елена Владимировна оказалась в списке лиц, у которых, по мнению властей Чехословакии, гражданство следует отобрать, так как она «не вернулась» из Швейцарии. Эта неразбериха была связана с тем, что Сикорская официально выехала из страны еще при президенте Эдварде Бенеше, а вскоре произошел коммунистический переворот, и новая власть все решила по-своему. Вызволить мужа Елена смогла только благодаря помощи представителей Красного Креста.
С гражданством все получилось еще интереснее (для нас) и сложнее (для Сикорских). Чешского гражданства в результате их лишили, они стали апатридами – лицами без гражданства – и получили нансеновские паспорта, каким в свое время обладал и В. В. Набоков. В принципе, глобально это ни на что не влияло: у Сикорских было право на проживание в Швейцарии, они лишь не могли голосовать и избираться в органы власти, что им, конечно, и не требовалось – в отличие от путешествий, включая поездки в СССР, ну а это обладание нансеновским паспортом вполне допускало. Возможно, проживи Всеволод Сикорский подольше (он умер в 1958 году), они бы все обзавелись швейцарским гражданством, – но главы семейства не стало, со слов Елены Владимировны, с нее требовали за оформление местного паспорта огромные деньги, поэтому дело ограничилось документами для их сына.
Жизнь в Швейцарии была тоже не безоблачной, да и в роскоши Сикорские не купались. К примеру, Елена Владимировна рассказывала об отдыхе на Лазурном берегу – вроде бы хорошо, но при этом они жили в самых дешевых гостиницах в «подозрительных переулочках», да и готовили сами. Но по крайней мере они могли поехать туда, куда хотели, чего явно были бы лишены, живя в коммунистической Чехословакии. Всеволод Сикорский не сумел найти работу, в первую очередь это было связано с недостаточным знанием французского языка. Он занимался домашними делами, обучая тому же и сына.