.
Неприятно поразила Набокова и новая атмосфера Таврического дворца, который ранее был связан только с работой Думы: «Солдаты, солдаты, солдаты, с усталыми, тупыми, редко с добрыми и радостными лицами; всюду следы импровизированного лагеря, сор, солома, воздух густой, стоит какой-то сплошной туман, пахнет солдатскими сапогами, сукном, пóтом; откуда-то слышатся истерические голоса ораторов, митингующих в Екатерининском зале, везде давка и суетливая растерянность»[51].
У Таврического дворца выступал и Павел Милюков – как представитель кадетов, вновь превратившихся во внушительную политическую силу, и как политик, обладавший на тот момент едва ли не наиболее устойчивым авторитетом в стране. В своей речи Милюков сообщил о создании Временного правительства, его составе и возложении на себя обязанностей министра иностранных дел. У дворца Набоков увидел и лидеров новообразованного, еще только складывающегося Временного правительства князя Львова. По словам ВДН, они выглядели весьма утомленными и не выказывали большого энтузиазма, а к тому же, после многочисленных выступлений на митингах, говорили едва слышными осипшими голосами.
В тот же день после обеда грянуло отречение Николая Второго, о добровольности и легитимности которого споры ведутся до сих пор (и сейчас едва ли не яростнее, чем раньше), однако факт в том, что был опубликован Высочайший Манифест, в котором наследником объявлялся великий князь Михаил.
В. Д. Набоков указывал на то, что российские законы не предусматривали отречения императора, а значит, не устанавливали порядка престолонаследия в этом случае. По мнению ВДН, в ситуации с Николаем Вторым речь могла идти о некоем аналоге смерти, а значит, престол переходил к законному наследнику – сыну Николая Алексею, и монарх не мог отрекаться за сына, а кроме того, нельзя было основываться на его предполагаемом согласии, так как ему на момент событий еще не было полных 13 лет. Лишь по достижении своих 18 лет Алексей мог бы сам отказаться от престола, и поэтому Набоков считал передачу власти князю Михаилу незаконной, и от этой точки зрения никогда не отступал, хотя и признавал благородство Михаила и крайне положительное влияние, которое он оказал бы на аппарат власти. Единственный возможный выход по Набокову – тот, при котором Алексей был бы объявлен императором, а Михаил – регентом. Но так не произошло. «Любопытно отметить, что он очень подчеркивал свою обиду по поводу того, что брат его “навязал” ему престол, даже не спросив его согласия»[52], – писал Набоков о князе Михаиле, с которым в те дни неоднократно общался.