— Думаешь, могла что-то взять или спрятать? — кивнул Глеб.
— Именно. Там, правда, брать нечего, да и прятать особо негде… У неё было минут пять, так что, получается, это что-то могло быть спрятано только в столе.
— Разумно, — одобрила Софья. — Если это что-то небольшое и важное для неё, но в то же время, не требующееся постоянно… никто не подумает о тайнике в доме бывшего мужа. И что ты нашёл?
— Не столько я, сколько наш бесценный Аркадий, — кивнул Алекс в сторону подоконника, откуда раздалось хмыканье. — Он сказал, что вот этот лист бумаги — из середины пачки, прошу заметить! — отличается от всех прочих.
Каждый из присутствующих осмотрел предложенный предмет, не прикасаясь руками. Из-за шторы высунулся нос Макса, который старательно не заметили.
— Думаешь, какие-то потайные чернила? — с сомнением протянул инспектор. — Лимонный сок, молоко, что там ещё? Алхимические составы?
— Это можно проверить, но, зная Елену, я сомневаюсь. Слишком вычурно и старомодно для неё.
— Вычурно и старомодно в том случае, если это письмо — предположим, что там письмо или записка — писала она. А если Елена, прости, Алекс, где-то это стащила? — Суржиков подался вперёд. — «Отчаянный недуг Врачуют лишь отчаянные средства Иль никакие». Что, если женщина была в отчаянии?
— Знаешь, — с досадой ответил Верещагин, — По-моему, ты делаешь предположения на слишком шатких основаниях. Какие у нас ещё есть варианты?
— Магическая тайнопись? — неуверенно предположил инспектор. — Только в этом я совсем мало разбираюсь… Погоди-ка, у тебя был регистратор остатков магических полей?
— Да ну, какие поля, год прошёл…
— Это можно проверить и по-другому, — сказала Софья. — Макс, оставь занавеску в покое и иди сюда. Ну-ка вспомни, дед учил тебя определять растительные волокна…
— Мам, так я определял их состав и происхождение, а тут… даже не знаю… — Лицо юноши посерьёзнело, он вообще стал вдруг выглядеть старше. — Разве что посмотреть, как они направлены в структуре листа, везде одинаково или нет.
— Отлично, — кивнула женщина. — Вперёд!
Невольно затаив дыхание, все участники этого импровизированного совещания смотрели, как Максим отложил в сторону папиросную бумагу и, держа ладони в паре сантиметров над чистым листом, проговаривает незнакомые слова. Пальцы правой руки оставались сжатыми, в то время как на левой изгибались и сплетались совсем уж невозможным образом.
— Foill seachadh dìomhair! — выдохнул, наконец, Макс.
Казалось, белая бумага налилась светом, и над её поверхностью вовсе уж непостижимо проявились светло-серые буквы. Первым опомнился Суржиков, он выдернул из кармана записывающий кристалл и сжал его. Вовремя: через несколько секунд текст исчез, и лист вновь стал обычным куском бумаги, вынутым из пачки.