— И?…
— И всё, что было найдено в мастерской — вот этот вот тубус, никаких финальных чертежей! — Микулич стукнул по названному предмету, тот упал, крышка его разлетелась на две части, и на полу оказался небольшой кусочек металла с неровным осколком коричневого камня.
— Стоп! — жестом Алекс остановил секретаря, кинувшегося восстанавливать ущерб. — Ты видел, откуда он выпал?
— Вроде из тубуса… Мусор какой-то, случайно попал. Сейчас выкину.
— Нет, друг ты мой, это не мусор… — Верещагин выудил из кармана деревянную коробочку, открыл её, потом осторожно бумажной салфеткой поднял предмет и сунул его в коробку. — Стазисный бокс, — пояснил он. — Это, дорогой мой Ярослав Всеволодович, подслушивающее устройство. Где, ты говоришь, лежал этот тубус?
Адвокатская контора мэтра Лямпе находилась в особом, весьма специфическом квартале Москвы, ограниченном Большой Никитской, Хлыновым тупиком и Вознесенским переулком. Именно здесь располагались шесть юридических корпораций, словно губка, вобравшие в себя всех адвокатов, нотариусов, мелких стряпчих, приставов и прочую публику, зарабатывающую на кусок хлеба толкованием и использованием законом Царства Русь. Шесть величественных зданий, построенных в классическом, разумеется, стиле, обрамляли крохотную площадь, куда не было хода ни одному постороннему, не являющемуся членом корпорации. А стать им было очень и очень непросто: помимо окончания университетского курса, претендент должен был прослушать десяток лекций, читаемых старейшинами и приглашёнными светилами юриспруденции, принять участие в шести процессах в качестве секретаря суда, по году прослужить помощником судебного обвинителя и судебного защитника и, наконец, дать шесть обедов для полноправных членов корпорации, господ поверенных в делах.
Найдя взглядом нужный ему герб между колоннами — белого оленя с золотыми рогами на лазурном фоне — инспектор Никонов без нужды поправил воротник рубашки и решительно потянул на себя входную дверь. За нею обнаружился просторный холл, освещённый лишь светом, проникающим через оконные витражи, и оттого полутёмный и прохладный. С витражей на незваного гостя с неодобрением взирали великие старцы прошлого — щурился царь Соломон, грыз кончик гусиного пера Гуго Гроций, разворачивал свиток Ди Женьчжи, хитро улыбался в усы Фёдор Никифорович Плевако.
— К мэтру Лямпе, — сообщил Никонов дежурному служителю в чёрной ливрее с красными галунами.
— Минуту, вас проводят, — ответил тот и сделал знак юноше, так же одетому в чёрное, но уже без всяких украшений.
Длинный коридор вёл в глубину здания. Откуда-то справа тянуло запахом жареного мяса и пряностей, слева гулко и неразборчиво звучал мужской голос.