— Это мэтр Кривицкий репетирует речь, — пояснил молодой человек. — У него завтра процесс, он любит речь перед зеркалом прогнать, там у нас специальный зал, с акустикой.
Коридор поворачивал налево. Через несколько шагов провожатый остановился возле двери, на которой была табличка «Лямпе Николай Илларионович, поверенный в делах», и открыл её.
Адвокат оказался высоким, худым — не поджарым и спортивным, а именно худым, даже тощим, — с шапкой седых волос и очень светлыми глазами. В первую минуту они показались Глебу жёлтыми, потом серыми, потом он забыл о цвете, потому что мэтр Лямпе заговорил.
«Вот тьма, — растерянно подумал инспектор. — Почему же меня никто не предупредил, что у него такой голос? Я даже не понимаю, что он говорит, лишь бы не переставал…»
Адвокат усмехнулся:
— Простите, не мог удержаться от наглядной демонстрации дара. Много поколений назад в числе моих предков оказалась сирена, это порой проявляется.
— А это законно?
— Ну, поверьте, я не использую голос в судебных заседаниях. Иногда во время бесед с клиентами… Или на допросе, я ведь немало сотрудничаю с вашим ведомством.
— Понятно… — Никонов потёр лоб. — Итак, Николай Илларионович, я к вам по делу.
— Присаживайтесь, — адвокат повёл рукой в сторону большого кожаного дивана, имевшего какой-то строгий, офисный вид, то ли из-за высокой деревянной спинки с полочкой, то ли из-за многочисленных бумажных папок, стопками на этой полочке лежавших. — Слушаю вас.
— Скажите, имя Оскар Мейзенштольм вам знакомо?
— Хм… Неожиданно, я-то ждал приглашения к участию в допросе. Да. Оскар — мой хороший друг. Мы ещё в школе вместе учились. Почему вы спрашиваете?
— С прискорбием должен сообщить, что Оскар и его жена Елена были найдены мёртвыми. Я веду расследование…
— Вот как… — лицо адвоката осунулось и как-то сразу постарело.
Он откинулся на спинку дивана, глядя куда-то в неведомые дали и машинально потирая пальцем левую бровь. Никонов не мешал ему. Через несколько минут мэтр Лямпе встал, молча прошел в дальний угол, отодвинул висящий на стене пейзажик и открыл сейф. Краем глаза Глеб успел заметить там несколько папок, какие-то коробки, пару кожаных мешочков… Заметил — и отвёл взгляд. Нехорошо.
Вернулся мэтр с несколькими листами бумаги в руках, сел и протянул их инспектору.
— Завещания Оскара и Елены. Именно для этого мы и встречались дважды. В первый раз оговорили условия, второй раз они подписали составленные документы.
— И… что здесь? — спросил Никонов, не спеша заглянуть в бумаги.
— Если совсем коротко, то вне зависимости от того, кто умрёт первым, половина денег, находящихся на банковском счету супругов, а также принадлежащая им сеть антикварных магазинов и коллекция произведений искусства, завещаны сыновьям Елены от первого брака.