— Если нас возьмут, а это случится наконец, — продолжала Диана, — только по одному нашему сопротивлению нас сочтут сообщниками поджигателей.
— Это правда, — сказал Анри, — мне следовало выдать себя.
— Нет, друг мой! — возразила Диана. — Но выслушайте меня все.
Повелительный тон молодой женщины заставлял повиноваться всех этих мужчин, даже самого Каднэ.
— Выслушайте меня, — продолжала Диана, — не должны ли были мы через несколько дней поднять белое[5] знамя?
— Да, — отвечал Каднэ, — но мы еще не готовы.
— Готовы!
— Наши братья не готовы.
— Они будут готовы через сорок восемь часов.
— Через сорок восемь часов мы все будем мертвы.
— Вы ошибаетесь.
— У них будут пушки, и стены падут… Тогда надо будет вступить врукопашную.
— Господа, — возразила Диана, — позвольте мне говорить и не прерывайте меня! А вы, месье Каднэ, отвечайте на мои вопросы. Вы приехали из Парижа, вы знаете, в какой день будет подан сигнал для всей Франции?
— В день Святого Губерта.
— Через неделю. Ну, и мы будем ждать неделю, до тех пор мы не имеем права умирать. Наша жизнь принадлежит королю.
Каднэ, Анри, Машфер и даже госпожа Элен с удивлением посмотрели на Диану.
— Но замок будет взят сегодня, — сказал Каднэ.
— Нас уже здесь не будет.
— Вы забываете, что мы окружены и что нам невозможно выйти.
— Господа, — отвечала Диана, улыбаясь, — видите ли вы там, по другую сторону Ионны, эту черную полосу, которая замыкает горизонт?
— Это лес Кламси, — отвечал Анри.
— Мы укроемся в его чаще, — продолжала Диана.
Все смотрели на нее с удивлением. Она обратилась к брату:
— Анри, ты не знаешь Выдровый проход?
— Нет, — отвечал Анри.
— Это что такое? — спросил Каднэ.
— Выдровый проход — это природное подземелье, проходящее под ложем реки и кончающееся у скал, которые вы видите на другом берегу и которые покрыты тростником и можжевельником.
Анри посмотрел на сестру.
— Однако я родился здесь так же, как и ты, и никогда не слыхал об этом, — сказал он.
— Это фамильная тайна. Отец передал ее мне перед смертью. Ты был слишком молод. В самые злополучные дни 1793-го я думала воспользоваться этим проходом в последней крайности. Но на замок Рош никогда не нападали, и я сочла бесполезным сообщать тебе о существовании Выдрового прохода.
— Какое странное название! — сказал Машфер.
— Послушайте, — продолжала Диана, — мой прапрадед, маркиз Жюто имел довольно обширные феодальные права. Он охотно колотил палками браконьеров и строго пользовался своим правом правосудия. Однажды один крестьянин был застигнут в его лесу — это происходило в царствование короля Генриха IV, который был неумолим для браконьеров, — застигнутого крестьянина привели к моему прадеду, который присудил его быть повешенным на другой день, на рассвете; его заперли в ожидании часа казни в единственной тюрьме Рош, в подземелье в шесть квадратных футов, находящемся под башенкой у реки. На другой день, когда пришли за осужденным, нашли тюрьму пустой. Дверь была цела, стены также, побег можно было считать чудом. Мой прадед сам спустился в подземелье и удостоверился, что дверь и стены были целы. Тогда, почувствовав горячее любопытство, маркиз Жюто объявил при звуках труб по всем окрестностям, что он дает слово помиловать браконьера и, кроме того, подарить ему сто золотых экю, если он захочет явиться. к нему. Знали, что слово маркиза священно. Через двадцать четыре часа браконьер смело постучался в ворота Рош. Маркиз принял его и сказал ему: