— А! Вы хотите поведать мне истину? — с иронией спросил Баррас.
— Подождите, гражданин директор, вы увидите, что я переверну пословицу.
— Как это? — спросил Баррас.
— Мертвец будет говорить истину живому.
— Мертвец?
— Да, я.
Аделаида Тальен и Марион с беспокойством переглянулись, Баррас невольно сделал шаг назад, но Каднэ продолжал:
— Да, любезный гражданин директор, я умер вот уже четыре года, я был гильотинирован в октябре тысяча семьсот девяноста третьего.
Баррас не отвечал прямо Каднэ, а посмотрел на госпожу Тальен и сказал:
— Я не знал, что у вас есть сумасшедшие друзья.
Аделаида Тальен, волнение которой возрастало, не отвечала. Каднэ продолжал:
— Когда я был жив, меня звали маркиз де Каднэ. Я был владельцем небольшого поместья в Провансе, что за милю от Дюранса и в пяти милях от Экса. Революция застала меня в звании кавалерийского корнета. Я сначала эмигрировал, потом тоска по родине в соединении с тоскою любовной овладела мною, и я вернулся во Францию. Я въехал в Париж ночью, поместился у моего бывшего камердинера, к которому имел полное доверие и который на другой же день донес на меня. Я был арестован, судим, осужден и казнен в один день.
— Да это сумасшедший! — вскричал Баррас.
— Нет, гражданин директор, — продолжал Каднэ, — и я докажу вам, что я в полном рассудке и что я говорю правду.
Баррас пожал плечами. Нисколько не смущаясь, Каднэ продолжал:
— Я видел сейчас, входя сюда, человека, который хорошо знал меня живого.
— А! Неужели? — сказал Баррас насмешливым тоном.
— Это Дюфур, бывший поставщик, толстяк, заседавший в революционном трибунале. Он меня узнает, потому что он находился в числе тех, которые осудили меня.
— Милостивый государь, — сказал Баррас, слегка топнув ногою, — вы пришли ко мне забавляться — это очень хорошо, но я был бы крайне признателен, если бы вы сократили эту мистификацию.
— Вы увидите, что я совсем вас не мистифицирую! — вскричал Каднэ. — Мой добрый друг Дюфур, подите сюда на минутку!
Каднэ обращался к человеку, который переходил в эту минуту в соседнюю залу и остановился на пороге той комнаты, где находились Баррас и госпожа Тальен.
Это был толстяк с красной физиономией, подбородком в три этажа, с улыбающимися глазами, с перстнями на всех пальцах, с бриллиантами во всех перстнях, с бриллиантами на рубашке и на сюртуке.
— Черт побери! — закричал ему Каднэ. — Вы выглядите, как голкондский рудник, любезный Дюфур!
Гражданину Дюфуру, бывшему поставщику армий и судье революционного трибунала, было так лестно быть допущенным в группу, центр которой составляла госпожа Тальен, что он поспешил подойти. Он посмотрел на Каднэ, лицо которого было также татуировано, как и тело, и не мог удержаться от смеха.