Барка быстро неслась. Курций устраивал в голове планы кампании. Он сказал себе опять: «Когда Солероль получил мое письмо, он должен был быть пьян, по обыкновению. Тогда он не обратил внимания на то, что в письме нет ни точек, ни запятых. В таком случае он, очертя голову, дался в обман. Роялисты захватили его в плен. Это происшествие, ужасное, если бы я сам оставался в плену, сделается для меня счастьем: я приму начальство вместо него, истреблю роялистов и сделаюсь первым гражданином Республики! Я хорошо делаю, что еду в Шатель-Сансуар, а не возвращаюсь в Солэй».
Рассуждая таким образом, Курций услышал отдаленный шум на левом берегу реки. Он наклонился через край барки, приложившись ухом к воде, которая, как известно, имеет свойство отражать звуки, и прислушивался внимательно и безмолвно. Этот шум был топотом нескольких лошадей. Он приподнялся и отенил глаза рукою. Что-то черное двигалось вдали. В то же время голос закричал:
— Кто идет?
Курций остановил лодку.
— Именем закона, кто идет? — повторил голос, сделавшийся повелительным.
Курций не сомневался более, что имеет дело с жандармским патрулем.
— Да здравствует Республика!
Потом толкнул барку к черной группе, видневшейся при лунном сиянии, и соскочил на берег, оставив лодку в тине и в высокой траве. Тогда группа подъехала к нему, и Курций узнал трех жандармов верхом.
— Да здравствует Республика! — повторил он.
Один из трех жандармов был бригадиром.
— Подойди сюда, гражданин, — сказал он, — и скажи нам, откуда ты.
— С мельницы Жака Кривого.
— Твое имя, звание.
Но Курций рассудил, что настал час предъявить свою власть.
— Я нахожу, что вы очень смелы, делая мне подобные вопросы, — сказал он.
— Знаешь ли ты, с кем говоришь, гражданин? — с гневом закричал бригадир. — Меня зовут Трепассэ, и я жандармский бригадир в Шатель-Сансуаре.
— Я именно до тебя и имею дело, — отвечал Курций.
— Кто же ты?
Курций расстегнул кафтан, и при свете луны бригадир приметил трехцветный шарф.
— Я чрезвычайный комиссар, — величественно отвечал Курций.
Бригадир поклонился.
— Ты обязан повиноваться мне, — прибавил толстяк.
— Извините, если я вас не узнал, — сказал жандарм. — Но находя вас одного… В такое время… В таком месте…
Дрожь, пробежавшая по всему телу Курция, вырвала у него ответ:
— Мне некогда давать тебе объяснения. Где я?
— За четверть лье от Шатель-Сансуара.
— Это край патриотов?
— Да.
— Сколько человек составляют твою бригаду?
— Восемь.
— А национальная милиция есть?
— Есть.
— Сколько числом?
— Пятьдесят человек.
— Надо сейчас поставить на ноги всех этих людей.