Солероля наконец схватили. Тот, кто вошел бы вечером при заходящем солнце в эту скалистую долину, глубокие гроты которой служили убежищем роялистам, увидел бы таинственную и странную работу: они строили эшафот. Этот человек, которому эшафот служил ступенькой власти, должен был сам умереть под ножом этой адской машины; этот человек, которого заперли, как хищного зверя, в клетку, составленную из толстых дубовых брусьев, вколоченных в землю, мог присутствовать при воздвижении орудия его казни. Пока работали, начальники маленькой группы роялистов держали совет. Жакомэ прибыл из дальнего странствия. Он ходил в Морван, был в Нивернэ и даже в Отюнуа. Повсюду страна была спокойна, и дворяне, которых не коснулся террор, хотели жить без забот.
— О, трусы! Трусы! — кричала Диана де Верньер.
— Есть еще возможность бежать, — сказал ей Каднэ.
— Бежать?! — сказала она с негодованием.
Каднэ печально и кротко улыбнулся.
— О! Не вам, — сказал он, — ни вашему брату, ни Машферу, ни мне, но всем тем, кого мы увлекли и имена которых не известны нашим врагам.
— Я их знаю, — отвечал Диана, — всех, кто с нами, останется.
— Завтра — день казни, — сказал Машфер.
— Да, — отвечала Диана, — завтра в это время человек, обесславивший нас, заплатит за свое преступление головою.
Пока Диана произносила таким образом приговор Солеролю, из зарослей вышел человек. Это был Брюле, бледный, усталый, весь в лохмотьях, со следами веревок на руках.
— Спасайтесь! — вскричал Брюле. — Вы погибли!
Машфер пожал плечами.
— Мы это знаем, — сказал он.
— Спасайтесь! — повторил Брюле, умевший придать своей физиономии выражение глубокого страха. — Курций освобожден, он командует войсками, он сейчас окружит лес.
Брюле успокоили. Стали его расспрашивать. Он рассказал по-своему о происшествии, случившемся в Солэе. Машфер и Каднэ внимательно слушали и верили его рассказу.
— Я не верю этому человеку, — неожиданно сказал граф Анри.
Брюле взглянул на него искоса.
— Месье Анри, — сказал он, — если бы вы узнали, что моего сына убили, вы, может быть, поверили бы, что я предан вам.
Брюле рассказал другую историю, такую же баснословную, как и первую, которая доказывала, что Зайца расстреляли. А так как Зайца никто не видел, то рассказу Брюле поверили.
— Лес уже окружен? — спросил Машфер.
— Нет, но войска приближаются.
— Я отправлюсь в Париж, — закричал Машфер.
— В Париж! — воскликнули все вокруг него.
— Да, я отправлюсь заступиться за нашу честь.
Таким-то образом Машфер отправился в столицу, и мы видели его у Барраса.
Прошло пять дней. По просьбе Машфера казнь Солероля отсрочили. Вечером на пятый день Машфер приехал и сообщил новости: