«Все наши готовы, скажите это Каднэ. Но меня пугает шайка поджигателей, опустошающих страну. Эти негодяи, подкупленные партией, которую Термидор уничтожил, распространили слух, будто мы, роялисты, устраиваем поджоги. Если мы возмутим провинцию прежде, чем этих людей захватят, и если наше предприятие не удастся, нас обвинят во всех этих гнусностях.
Осмотритесь вокруг и все обдумайте… Завтра вечером я буду на свидании, назначенном вами.
Элен де Верньер».
— Она права, — сказал Машфер.
— Да, конечно, — отвечал Каднэ, — но сигнал подан из Парижа, надо повиноваться, притом меры приняты хорошие… И я уверен в успехе.
— Если бы мне помогли, — сказал Жакомэ, — я захватил бы поджигателей.
— Ты их знаешь?
— Может быть… По крайней мере одного. Я видел мельком его лицо во время френгальского пожара. Полагаю, это был один из предводителей их отрядов.
— Ты разве думаешь, что их много?
— Жаль, что Директория скоро должна быть уничтожена! — холодно сказал Жакомэ.
— Почему?
— Потому что я мог бы через неделю выдать всю шайку.
— В самом деле?
— Как и ее главаря.
— Ты знаешь главаря? Кто же он?!
— Я дал клятву и не могу говорить, пока не пройдет пять дней.
— А через пять дней?
— Негодяй выдаст себя, попытаясь исполнить то, что замышляет, и тогда я отправлю его на эшафот.
— Знаешь ли, Жакомэ — сказал Машфер, смеясь, — что ты становишься все таинственнее?
— Я вам предан, месье де Каднэ, — отвечал дровосек.
— О! Я это знаю.
— Но и у меня также есть свои тайны, или, лучше сказать, я храню тайны, не принадлежащие мне.
— Они очень страшные? Не так ли?
— Жизнь мужчины и женщины зависит от моего благоразумия и сдержанности.
— Можно ли узнать, кто этот мужчина и кто эта женщина?
— Месье Анри…
— Анри!
— И его сестра.
— Честное слово! — прошептал Каднэ. — Если я понимаю хоть что-нибудь во всем этом, я хочу лишиться моего имени и называться Солеролем.
— Мне кажется, нам больше не о чем говорить сегодня… — сказал Машфер.
— Да, — отвечал Каднэ, — собери всех наших на будущую ночь.
— В Роше?
— Конечно, потому что это центр наших операций.
Машфер встал, взял свое ружье и сказал Каднэ:
— Ты решительно ночуешь здесь?
— Да, я слишком устал и не могу идти с тобой.
— Месье Каднэ такой же суровый, как и месье Анри, — прибавил Жакомэ, — постель бедных людей не пугает его.
Дровосек отворил дверь своей хижины и вышел на улицу.
И тотчас же раздался крик:
— Пожар! Пожар!
Каднэ и Машфер выбежали следом и увидели то самое красное зарево над лесом, которое и Анри де Верньер также заприметил из окна своей кузины.
— Что это горит?! — воскликнул Машфер.