— Черт возьми! — бушевал король. — Что все это означает? Где Луиджи?
И окружавшие Франческо генералы обменивались растерянными взглядами.
— Сир, — сказал командир швейцарского полка, — позвольте мне вас покинуть? Мои полковники там одни, во главе солдат.
— Останьтесь, — недоверчиво отвечал король.
И он посылал к Луиджи посыльного за посыльным, но тот был недосягаем.
— Уж не предал ли он меня? — спрашивал себя Франческо с мучительной тревогой.
В этот момент под окнами дворца с ужасным грохотом разорвался огромный снаряд.
— Ну и дела! — пробормотал король. — У них пушки! Неужели им удалось захватить казармы?
Франческо был белый как полотно, и ноги его дрожали.
То и дело он бросал вокруг себя подозрительные взгляды, и горе было бы тому, кто бы их не выдержал — король немедленно приказал бы расстрелять этого человека.
А новостей все не было…
Пребывать в полном неведении, прислушиваться к малейшему шуму, всего бояться, смотреть на революцию с высоты своего дворца, даже не зная, какая сторона ведет в партии, ставкой в которой является его трон, — вот в каком положении находился король Франческо, и это самое ужасное из положений, в каких может оказаться монарх.
Внезапно, покрытый грязью и кровью, бледный и с искаженным лицом, появился один из посланных разведать ситуацию адъютантов.
Король бросился к нему.
— Ну, что там? — спросил он.
— Сир, — промолвил офицер, — я пытался пробиться как можно дальше, но в пятистах шагах от дворца все перегорожено, и я вынужден был остановиться… Попробовал было пойти по другой улице, на там меня тоже встретила баррикада. Я сделал пять подобных попыток — все было тщетно… Когда я возвращался, позади меня уже начинали разбирать мостовую, готовясь приступить к возведению новой баррикады. Внезапно откуда-то сверху на меня градом посыпалась мебель; меня слегка контузило и ранило, но вот наконец я здесь…
Король попытался собраться с мыслями.
— Кто строит эти баррикады? — спросил он.
— Лаццарони, сир, — запинаясь, отвечал офицер.
— Лаццарони! Да вы, наверное, плохо разглядели… Страх застлал вам глаза, сударь, — пренебрежительно бросил король и прекратил допрос.
Офицер удалился, но тотчас же в зал вбежал другой.
Голова его была перевязана насквозь пропитанным кровью носовым платком.
— Сир, — сказал он, — пройти нет ни единой возможности. Кругом повсюду баррикады, да еще такие высоченные, что…
— А там, на баррикадах, что за люди? — перебил его король.
— Лаццарони, сир.
— Вот так вот! — пробормотал король. — Похоже, это правда.
— Истинная правда, сир.
— Но чего они хотят? Что они кричат?