И юноша его увидел.
— Капитан, вам случайно матрос не нужен? — спросил Паоло у огромного детины-испанца, каталонца, чья физиономия висельника несла на себя печать самых отвратительных пороков.
Но Паоло на капитана было плевать — его интересовал корабль.
— Матрос! — воскликнул капитан. — Да ты можешь быть разве что юнгой! И потом, умеешь ли ты хоть что-то? Выходил ли хоть раз в море?
Вместо ответа Паоло притянул к себе канат, свисавший с большой мачты, за счет одних лишь рук взобрался на марс, поднялся до выбленок, отважно прошелся по рее и, не обращая внимания на снасти, спустился на палубу.
Команда, занятая погрузкой провизии, зашлась бешеными аплодисментами.
Капитан соизволил вымолвить:
— Я тебя беру. Будешь получать вино, как все матросы, и два дуро ежемесячно. Кроме того, можешь рассчитывать на десятую часть барыша. Отплываем завтра.
— Да хоть сегодня! — сказал Паоло. — Я останусь на бриге.
И он принялся помогать матросам.
Он полюбил этот корабль, как женщину; он бродил по нему, изучая его в малейших деталях — спереди, сзади, с левого борта, с правого борта, от кормы до трюма, и находил его совершенным до всех отношениях.
Бриг был идеальным!
Пока корабль находился в порту, все было прекрасно: Паоло никто не трогал.
Когда же судно вышло в море, положение переменилось.
Команда состояла из одних лишь работорговцев. То был полный набор бандитов из берегового братства, дезертиров, бывших пиратов и прочих подозрительных личностей — короче говоря, отбросов общества, законченных негодяев, не представлявших жизни без драк и перебродившего рома.
Был среди них один, который не нашел ничего лучшего, чем положить глаз на Паоло, этого юнгу с красивыми золотыми волосами и женственным личиком; паренек ему очень нравился.
В первый же вечер матрос предложил Паоло стать его лучшим другом, но, наткнувшись на твердый отказ, счел себя униженным и наградил юнгу увесистой оплеухой.
Паоло ринулся вперед и ударил матроса, чья симпатия проявилась столь быстро. Нанося удар, Паоло забыл разжать пальцы и выпустить из руки нож, который выхватил из-за пояса мгновением раньше.
Матрос упал, заливая палубу кровью, издавая грозные вопли.
Прибежал капитан и потребовал объяснения.
Все решили, что юнга будет наказан сотней ударов линьком.
Ничего подобного!
— Паренек поступил правильно! — сказал капитан. — Есть только один человек на корабле, которому позволительно навязывать столь приятному юноше свою дружбу и протекцию. И человек этот — капитан. Иди-ка сюда, Паоло. Я буду для тебя вторым папочкой, а ты станешь чистить мне одежду, будешь мне сыном и одновременно товарищем.