– В то время у нас почему-то не было котов, – говорит Парфений, – но я понимаю, что это неважно.
– Неважно, – не отрывая глаз от съемочной площадки, подтверждает Жан-Мари.
Возле лошади появляется купец и, взяв ее под уздцы, уводит куда-то. За мгновение до этого ассистент ловко устанавливает на дощатой мостовой орех, и тележное колесо с хрустом его переезжает. Камера печально фокусируется на раздавленном орехе.
Выход из Дворца снимается в четырех дублях. Четырежды мальчик рисует на стене, которая всякий раз оказывается чистой, четырежды рассеянно проходит по площади и трогает лошадиную узду. Котенок играет испуг, а лошадь облизывает его с прежней задумчивостью. Телега трогается с места, встречая на пути трижды оживший орех. Время от времени режиссер бросает на Парфения короткие взгляды:
– Бесконечное повторение жизни. Вы не чувствуете себя Фениксом?
Парфений улыбается:
– Скорее – шарманкой.
В лето четвертое Великой Островной Революции на площади перед Дворцом был воздвигнут памятник Жертвам восстания. Образ Михея увековечили в бронзе. Безвременно ушедший герой был изваян в двубортном костюме, какового при жизни не носил. Говорили, что скульптор вначале хотел поставить на площали нагого Михея, Касьян же велел героя одеть.
Как бы готовясь к полету, Михей стоял на правой ноге, левая же его нога уже оторвалась от земли, в то время как правая рука была вытянута вверх и держала звезду. Сзади по постаменту карабкалась карликовая Домна с невиданных размеров горшком, олицетворяя собой проклятое прошлое. Наряду с Домной его олицетворяли крокодилы, пущенные ваятелем по цоколю памятника. Они разевали пасти, угрожая проглотить всякого, кто верит в светлое будущее.
Мысль изобразить крокодилов принадлежала также Касьяну. В ней можно было бы видеть художественное воплощение судьбы министра истории и светлого будущего, если бы не то обстоятельство, что памятник был отлит еще до его трагической гибели. Остается лишь предполагать, что о судьбе Атанаса Председатель Острова узнал в порядке научного предвидения.
В лето пятое Великой Островной Революции Председателем Касьяном был куплен автомобиль, именуемый роллс-ройсом. К тому времени островитяне уже привыкли к автомобильному движению, и по нашим дорогам передвигались авто разных марок. Колесо роллс-ройса, однако же, впервые коснулось нашей гостеприимной земли, ибо стоимость сего автомобиля превышала всякие разумные пределы. Говоря о разумных пределах, вынужден заметить, что подобных машин никогда не покупал, так что о степени разумности могу судить неотчетливо, ибо что, в конце концов, здесь, на Острове, мы знаем о роллс-ройсах? Известно лишь, что для важной в государственном отношении закупки пришлось, конечно же, сократить другие, менее значимые, расходы. О сокращениях объявлено не было, но в больницах, школах и библиотеках их, несомненно, ощутили.