Время близилось к вечеру, и надо было устраиваться на ночлег, а Гороховца всё не было. Придётся в очередной раз ночевать в придорожных кустах. Надоело-то как. А ведь от Гороховца до Балахны, даже если не заезжать в Нижний Новгород ещё сотня вёрст.
– Привал! – скомандовал Пётр и спрыгнул со своего вороного.
– Козьма, – обратился он к стрелецкому десятнику Шустову, – выставь весь свой десяток вокруг лагеря в дозоры, пусть с собой по мушкету и арбалету возьмут. После полуночи тебя десяток Бороды сменит. И предупреди стрельцов, чтобы внимательно следили, не спали, где-то недалече тати Медведя обретаются.
Шустов кивнул и растворился в сутолоке устраивающегося на ночлег огромного лагеря. На душе у бывшего генерала было не спокойно, на месте бандитов он бы на спящий лагерь и напал. Периметр огромный, а защитников чуть, да ещё шум стоит, вплотную можно подойти, никто не заметит. Пожарский перекусил хлебом с варёной репой и пошёл искать ляха.
Пан Янек Заброжский со своим слугой Мареком расположились за большим камнем, лежащим на опушке леса, и тоже уже заканчивали ужин, доедая добытые где-то варёные яйца.
– Ясновельможный пан, – обратился к поляку Пётр, – Не составите мне компанию. Я хочу обойти дозоры. Чует моё сердце, что сегодня на нас нападут тати атамана Медведя.
– И что мы сможем сделать вдвоём? – поинтересовался шляхтич, поднимаясь и отряхивая штаны от прилипшей травы.
– Возьмём по самострелу и проверим места вероятного нападения.
– Это как? – не понял пан Заброжский.
– Ну, вот, ты, пан Янек, откуда бы напал на лагерь? – Пётр обвёл рукой гомонящий табор.
– Понятно, из леса, – пожал плечами лях.
– А с какой стороны?
– А есть разница?
– Есть, – уверил его Пожарский, – Вот смотри, с той стороны вдоль дороги местность болотистая. Кто же захочет через болото лезть.
– И то верно, – пан Заброжский уважительно глянул на этого чудного отрока.
– Вот, давай в эту сторону и сходим по-тихому на разведку, если татей много и они ждут темноты, чтобы напасть, то пусть маленько, но всё равно шуметь будут, птиц растревожат, а мы будем идти тихонько и прислушиваться.
Пётр дошёл до стрельца, стоящего в дозоре, предупредил его, и углубился в лес. Берёзы тихонько шелестели листвой, и казалось, что лес замер в ожидании ночного отдыха. Птиц почти не слышно. Хотя. Впереди, чуть в стороне от того маршрута, что наметил бывший генерал, причитала сорока. Пожарский остановился, подпустил ляха вплотную и прошептал:
– Слышишь, сорока, кричит, кто-то её спугнул. Сейчас пройдём ещё немного вперёд, а потом повернём туда, где птица кричит, – и, дождавшись кивка понимания, снова неслышно заскользил по лесу.