* * *
Долгожданная встреча Луиша с Мамбой оказалась душещипательной. Как только он вошёл под низкие своды глиняного здания, в котором обосновался чёрный король, то сразу оказался заключён в могучие объятия. Вошедшая следом за мужем Мария, с двумя маленькими дочками, вторую она родила в пути, не смогла сдержать слёз радости.
Пара капель непрошеной влаги скатилась с лица Луиша, но он быстро смахнул их рукой, чтобы Мамба не обвинил его в мягкости. Сам же Мамба был доволен, как слон, увидевший зелёную молодую травку.
Его изуродованное шрамами лицо, к которым, за это время, добавились ещё несколько, собралось в морщинки и лучилось добротой, чего раньше Луиш в нём совсем не замечал. Впрочем, эта доброта касалась только его и Марии, к остальным она не относилась, ни в коей мере.
– Друг, как я тебя ждал, – пробасил Мамба, – а тут, понимаешь, хотели меня убить. Пойдём, покажу кто.
Сказать, что Луиш был шокирован, это значит, ничего не сказать. Выслушав очередную историю вождя о том, как на него покушались, посмотрев в безжизненные глаза Момо и увидев пленённого Вествуда, который, казалось, мало что соображал, Луиш ужаснулся.
Это уже выходило за все мыслимые и немыслимые рамки. Он слишком много времени провел вдали от Мамбы и уже отвык от того бешеного ритма жизни, в котором тот находился.
Вокруг Мамбы постоянно происходили какие-то события, он прямо купался в них. К сожалению, радостных мгновений среди них, практически, и не было. Особенно удручало Луиша отсутствие рядом с Мамбой достойной его женщины, а по сути, рядом с ним, вообще, не было никакой женщины.
Приходящие наложницы снимали накопившееся напряжение, но на этом всё и заканчивалось. Король был весь в делах, тревогах и заботах. Но, как-то раз, глубокой ночью, когда все уже спали, Мамба рассказал, что его всё-таки гложет.
– Понимаешь Луиш. Я одинок. Тише, друг, – прервал он вскинувшегося было к нему Луиша, – я знаю, что ты скажешь. Что вокруг много женщин, красивых и разных, и до неприличия безобразных. И есть, даже, белые женщины. Ты, наверняка, вспомнил ту девушку, которая воспитывает моих дочерей и учит их французскому. Не горячись, выслушай меня.
– Я многое знаю, мрак веков открыт передо мною. Я иду к великой цели, но тропа, по которой я иду, ещё не превратилась в широкую дорогу, и боюсь, так никогда и не превратится. Тому есть причины. Мы слабы, а мой народ дик, ленив и не имеет ни письменной культуры, ни какой-либо другой, они только-только вышли из родоплеменного строя, а некоторые племена, так до сих пор и не вышли.