Он нахмурился. Он явно был раздражен; все нарастающее напряжение последних недель начало сказываться на нем.
— Тогда не понимаю, зачем ты отнимаешь у меня время. Я, как ты сама должна знать, очень занят.
— Да, я знаю. Простите, но это срочно. — И она торопливо объяснила ситуацию с Синклерами. — Мне кажется, для меня это было бы так удачно, — заключила она. — Я всегда мечтала попутешествовать.
— А тебе никогда не приходило в голову, что ты могла бы попутешествовать… со мной?
— Но это невозможно! — воскликнула Рене. — То есть я хочу сказать, ведь мы не женаты, и нам нельзя было бы… ну, то есть, знаете, мне не хотелось бы… — Тут она замолчала, покраснев от смущения.
— Я тебя понял, — согласился Леон. — Наверное, действительно могут возникнуть проблемы.
Он поигрывал ножом для разрезания бумаг, и ее взгляд упал на его длинные красивые пальцы. Она не смела взглянуть ему в лицо, коли на первый план в разговоре опять вылезла тема замужества.
— Ну хорошо! — Леон словно бы очнулся. — Сожалею, но не могу тебя отпустить.
— Ах, почему же? — Она была разочарована.
— Не очень удобно отпускать тебя в отпуск до закрытия салона. Мадемуазель Синклер отпросилась у меня заранее, и у нее действительно особые обстоятельства; потом, разве тебе не следует во время отпуска съездить домой, чтобы ознакомить семью с твоими новыми планами?
Это было как раз то, чего ей совсем не хотелось бы делать.
Он поднялся, показывая этим, что аудиенция закончена.
— Мы можем поговорить об этом позже, теперь у меня по горло важных дел, и я больше не могу терять время на пустяки.
— Конечно, мои дела пустяки по сравнению с вашей коллекцией! — сердито бросила Рене ему в лицо.
— Да, — подтвердил он. — Коллекция важней.
Кто-то уже стучался в дверь, а на столе звонил телефон, как бы подтверждая его слова. Леон снял трубку и, положив ее на стол, пошел открыть ей дверь, но, еще не дойдя до нее, вдруг обернулся.
— Мы обсудим твой отпуск, когда у меня будет больше времени и когда ты решишь, что намерена делать, — сказал он.
Рене вышла в узкий коридор, все еще кипя от возмущения. Она знала, тут всем одновременно предоставляют отпуск, когда салон в августе закрывается, но считала, что к ней Леон мог бы отнестись не так, как к другим. Он только что напомнил ей, что предполагаемая помолвка нужна лишь для того, чтобы оставить ее работать во Франции, и для нее он не больше чем работодатель. Ей пришлось сказать Жанин, что в ее просьбе ей отказали, чем вызвала град упреков со стороны ее родителей в адрес Леона, которого они назвали «подлым» и «бессердечным», что дало ей некоторое злорадное удовлетворение, хотя она и знала, что они не правы. Рене и представить себе не могла, что Леон отказался ее отпустить, потому что опасался больше ее не увидеть.