Рене пошла обратно в салон не чувствуя земли под ногами.
В течение следующих нескольких дней коллекция была показана коллегам-профессионалам, потом заграничным покупателям, частным клиентам, а после этого в салоне должны были проходить ежедневные небольшие парад-алле до тех пор, пока он не закроется до следующего сезона.
Рене почти не видела Леона. Между показами и вечерами он был занят тем, что развлекал представителей промышленности, главных редакторов журналов мод и глав других салонов моды. Жанин должна была уехать с родителями в воскресенье и не переставала выражать сожаление, что Рене не едет с ними. Селеста, для которой успех Рене был мучителен, постоянно отпускала замечания насчет иностранок, которые понаехали и отбирают хлеб у честных французских тружениц. Жанин, которая могла быть спокойна, потому что с ней заключили контракт на много месяцев вперед, предупредила Рене, что Селеста устроит ей какую-нибудь пакость, если представится такая возможность. Успокаивая себя мыслью о сделке, которую предложил ей Леон, Рене только улыбнулась на это, хотя порой задавала себе вопрос, а не имеет ли Селеста какого-нибудь отношения к тому, что ей не продлили рабочую визу? Возможно, она нажаловалась в Бюро иностранных рабочих. В какую ярость она придет, думала Рене, когда узнает, чем закончился отказ оставить ее работать во Франции. С таким определенным, обеспеченным будущим, вся в мечтах, она, казалось, лучилась внутренним счастьем, когда демонстрировала в салоне новые произведения Леона. Ее так и подмывало надеть колечко, которое подарил ей Леон, но она не решалась, представив себе неизбежные расспросы Жанин. Рене инстинктивно понимала, что подруга не одобрит их помолвку и выскажет многочисленные сомнения не в пользу этой затеи, которые она сама постоянно от себя отгоняла. Когда Жанин вернется из отпуска, дело уже будет сделано. Впрочем, и сейчас уже все практически решено. Как-то Леон позвал ее в примерочную в конце показа, когда она еще не успела снять свадебного платья, которое демонстрировала.
— Теперь уже нет сомнений в твоем успехе, — сказал он ей многозначительно. — Так что ты не можешь все это игнорировать.
— Я и не собираюсь, — ответила она покорно.
Послышался голос Пьера, который звал месье Себастьена.
— Ну вот! — простонал Леон. — Ни минуты покоя. Ну хорошо, на следующей неделе, chérie, мы с тобой снова поедем в Фонтенбло и… э-э-э… и окончательно закрепим нашу сделку.
Сердце у Рене забилось очень быстро. В его глазах и голосе была такая нежность, каких она никогда у него не видела раньше. Неужели, неужели он уже начал забывать Антуанетт? Неотвратимый голос Пьера слышался уже где-то совсем близко.