27 марта 1943 года. Центральная софийская тюрьма. Более трех тысяч заключенных коммунистов. Среди них — Тодор Стоев Дрындев. Одинокий. Растерянный. Никаких вестей из дому. Надзиратели не приносили ничего. Только плечами пожимали.
— Ты чего бунтуешь? Приказа разрешить тебе улучшенное питание нет! Ничего тебе не разрешают, и все тут!
Он хотел знать, что происходит дома. Обманул ли его Гешев? Жене не передали письмо. Не разрешили ей свидания с ним. Не разрешили встречу с директором тюрьмы.
Стоев метался по карцеру из угла в угол. Слышал сигналы заключенных по стене: «Не падай духом, товарищ, мы с тобой!»
Скрежетал зубами. Ругался. От отчаяния он пытался взломать дверь, плакал, умолял, кричал. Его били, лишали пищи. Что все это означает? Неужели Гешев устроил это? Неужели ему не доверяют? Гешев — мерзавец!
Лежа в темноте, Стоев считал, сколько денег получили господа полицейские благодаря его услугам. А что ему дали взамен этого? Гроши. Квартиру и дачу. И сбережения не ахти какие. Правда, этим приговором они дали ему отличное алиби. Если коммунисты придут к власти, сочтут его героем. «Тебя же, Гешев, ждет веревка. Никто не станет спасать тебя, тем более что это невозможно», — думал Стоев.
А может, Гешев пронюхал что-нибудь? Стоев бесился. Не находил себе места. И все-таки он вырвется из этого ада.
Тюремщик вертел в руках записку и говорил:
— Для директора, говоришь? Нет такого приказу!
— Послушай, человек! Если не передашь ее, полетишь со службы!
Надзиратель задумался, потом махнул рукой:
— Поглядим, «Цыпленок»!
Позже его отвели в кабинет к директору. Стоев тяжело опустился в кресло. Зло посмотрел на грозу заключенные:
— Предупреждаю вас, господин директор…
— Ты кого предупреждаешь? Вот сейчас прикажу содрать с тебя кожу!
— Потом с вас сдерут! Сообщите Гешеву, что у меня есть…
Рука потянулась к телефону. Раболепная улыбка. Голос звучал уже иначе, как у провинившегося мальчика:
— Господин Гешев? У телефона директор тюрьмы. Да, я. Один заключенный не дает покоя, хочет встретиться с вами. «Цыпленок», да. Понимаю.
Минуты две директор подобострастно кланялся телефону, громко говорил «понимаю», смотрел на заключенного.
Стоев понял все: это Гешев сыграл с ним номер. Он хорошо понимал, что его ждет, если «забудет» или утаит что-нибудь. Деньги ему сейчас будут предлагать, но захотят «выжать» из него все.
— Господин Стоев, сейчас мы отвезем вас в следственную комнату, чтобы вас увидели из политического отделения. К вам придет один из наших, прославившихся умением «допрашивать». Вы будете…
Стоев кивнул: