— Вы останетесь здесь. Будете ждать. На ваши крики никто не придет. Когда начнется следствие — неизвестно. Питание будете получать два раза в день. Воду — раз в сутки. В десять часов.
Господин в форме вышел. Тюремщик поставил на стол двухлитровый металлический кувшин и с ехидцей сказал:
— Здесь проводят приятные часы наши самые важные гости. — Новичок показался ему чересчур интеллигентным человеком, чтобы иметь что-нибудь общее с большевиками.
Тюремщик, кажется, не очень торопился уйти, но все же ушел, закрыв дверь на ключ.
И в тот же миг весь мир оказался за дверью. Периклиев остался наедине со своими мыслями. Со стен об ужасах тюремного мира вопили кривые буквы, написанные разными почерками и на разных языках. Периклиев встал и стал читать.
«В жизни все можно преодолеть».
«Вы можете вешать нас, но не можете ликвидировать!»
«Будь тверд по отношению к себе!»
Периклиев сел на соломенный тюфяк, обхватив голову руками. Глаза его были закрыты.
«Будь тверд… и не по отношению к другим, а прежде всего по отношению к самому себе. Ведь человек силен только тогда, когда тверд. Что бы со мной ни случилось, мои уста останутся немыми ради счастья моей прекрасной родины», — думал он.
Родина. Розовая долина? Нет. Тот маленький переулочек с разбитой булыжной мостовой, те старухи в черных шалях, возвращающиеся с панихиды. Панихиды по убитым на фронтах. Убитым в сентябре. Убитым в наших горах.
Периклиев прочел на стене слова, написанные по-французски. Они были адресованы матери — одной из тех, которые столь похожи друг на друга от полюса и до полюса и столь различны. Приговоренная к смертной казни поведала далекой безутешной матери о своей участи. Этой камерой, четыре метра в длину и два в ширину с маленьким окошком на внутренней стороне толстой стены, которое открывалось только до половины, узница была полностью отрезана от мира. И только те, кто прошел через все это и вырвался отсюда, знали истинную цену свободе. Периклиев был деловым человеком, специалистом в самой практической и обыденной области жизни. Профессия волей-неволей воспитала в нем деловитость и строгую рассудительность. На свете есть остров свободы. Большевизм непременно победит. Это и есть — ЗАВТРА. А сейчас, СЕГОДНЯ, его победило гестапо. Где-то произошел провал, но где? Оставалось всесторонне обдумать создавшееся положение.
Это случилось с ним в субботу. До понедельника, первого рабочего дня следующей недели, оставалось две ночи, сегодняшние полдня и целый воскресный день. Хорошо, что получилось именно так. Хорошо, что он получил эту отсрочку. Хорошо, что он сможет подготовиться к встрече с врагом.