И ад начался.
Поздно ночью и после полуночи через внутренний двор тюрьмы часто вызывали заключенных. Группами и поодиночке. В ночной тишине зловеще раздавался стук их деревянной обуви. Их выводили на казнь. Зачастую крики этих людей заглушались шумом моторов грузовиков.
И так каждый день. Пытки электротоком, ломание костей, подвешивание на крюк головой вниз. Весь арсенал дьявола. Периклиев упорно продолжал от всего отказываться. Иногда Верку приходилось наклоняться над ним, чтобы расслышать, что шепчут его разбитые губы. Поднимался он всегда разъяренным.
— Не знаю… это ложь… не знаю… — повторял подследственный.
Потом Периклиев замолчал. Он решил, что так будет лучше. Вызвали врача, и тот увел его к себе в кабинет. После осмотра был составлен протокол:
«При допросах пострадал слуховой аппарат и, вероятно, центр координации мыслей…»
Верк пожал плечами:
— Сам виноват. Те, конечно, использовали его неосведомленность. А раз они использовали его, значит, мы заплатили ему за то, что он не смотрел в оба и не заметил около себя шпиона.
Радиограмма из Токио известила Гешева о маршруте и о вероятном дне прибытия в Болгарию Янко Панайотова Пеева, посланника его величества царя при дворе его императорского величества Хирохито.
В радиограмме сообщалось, что до границы Ирака Янко Панайотова Пеева будут охранять германские разведчики, однако в дальнейшем Гешев должен сам найти способ обеспечить возвращение на родину господина посланника. Как подразумевалось в радиограмме, такого человека, как Панайотов, непременно будут разыскивать представители советской разведки. Они постараются предупредить его, чтобы он не возвращался в Софию.
Гешеву пришлось просить доктора Делиуса оказать ему содействие. Агентура, которой он располагал в странах Ближнего Востока, сводилась к одному-двум информаторам, не представляющим особого интереса. Они не могли бы охранять такого человека, как Янко Панайотов.
Доктор Делиус улыбнулся: вот оно, уязвимое место его коллеги и соперника.
Панайотова действительно нужно арестовать. Он помог бы гестапо развязать себе руки в Японии или по крайней мере в Болгарии. Посланнику всегда известно слишком многое. Присутствие посланника в качестве обвиняемого придало бы процессу о шпионах значительно больше веса и оправдало бы смертные приговоры всем обвиняемым, даже тем, в отношении которых нет никаких изобличающих материалов. Кроме того, гестапо воспользовалось бы этим, чтобы провести чистку дипломатического корпуса нейтральных стран в Берлине, в Софии, в Риме, а также своих дипломатических представителей во всем мире, равно как и болгарских. Панайотов, следовательно, являлся фактически самым важным звеном в будущем процессе. Ему предстояло искупить ошибку, допущенную царем и Филовым по отношению к генералу Никифорову, именно искупить.