— Русев, что вышло из молниеносной стратегии нашего фюрера?
Генерал подскочил: Говедаров не позволял себе подобного семь-восемь месяцев назад.
— Русев, скажу тебе одно. Нас всех расстреляют наши же. Меня, тебя и всех нас. Признайся, что дело наше далеко не в шляпе.
— Кто, Говедаров, — русские или наши на Балканах? Кто пустит сюда русских? Теперь уже известно, что англичане и немцы зондируют почву для сепаратного мира, то есть они за войну только против СССР.
Говедаров знал новое направление немецкой политики.
— Русев, ты оптимист. Я не таков. Тебе хочется вернуть доброе старое время с направлением «нах Остен», я же забыл о нем. Перейдем к Пееву.
— Пеев! Прошу тебя, не говори мне о нем.
Говедаров высказал свои соображения. Сообщил, что если немцы хотят компромисса в войне и ищут пути к Великобритании, то это тем более необходимо маленькой и беспомощной Болгарии. Русев грыз ногти.
— Говедаров, Пеева нужно повесить. Этого хочу я.
Говедаров ушел. Он знал, что посеял семена сомнения, хотя бы сомнения. Для начала этого было достаточно, потом он снова придет поприжать генерала.
Даскалов встретился с Говедаровым и категорически отказался говорить об Александре Пееве. Для него процесс был только полицейской акцией. В нем не было никакой политики, никакой дипломатии. Ничего, кроме заурядной судебной истории. Он даже не видел ничего тревожного в том, что немцы ищут пути выйти из войны с Англией. И в частности, в том, что Болгария ищет свои пути.
Генерал Михов пошел прогуляться по Борисовскому саду. Деятельность Пеева задевала Михова, и поэтому смертный приговор вполне устраивал его. Да, только смерть этого человека частично избавит его он неприятностей, которые обрушились на его голову.
Михов покраснел:
— Что у тебя за позиция? Разве не с помощью немцев мы поправили свои границы?
— Мы не можем поправить их так легко. Это не настолько мелкий вопрос. Тут будет иметь значение наше поведение, когда сядут за стол мирных переговоров.
— Берлин будет диктовать.
— Это кончилось, Михов. Диктовать будет кто угодно, но только не Гитлер. Может быть, даже Москва. Сделай что-нибудь для Пеева. Он будет нужен отечеству больше, чем я и ты, как только события в корне переменятся.
Генерал не привык к подобным разговорам. Этот удивил его, потом огорчил и, наконец, вывел из равновесия.
— Говедаров, тебе не кажется, что за такие слова ты можешь считать себя арестантом?
— Знаю. Тогда почему бы не арестовать Мушанова, Кимона Георгиева и еще кое-кого? Такие завертелись дела, а мне еще сорок три. Война протянется еще лет пять, если Гитлер станет таскать каштаны из огня для англичан, воюя против России.