Я умираю. Свой долг выполнил я.
Слезы о немногом! За нами — штыки.
Перед нами — вечность. Победа и свобода. Радость.
Манол Божилов, размазывая слезы по лицу, проговорил:
— И я хочу сказать последнее слово… я, как все…
Бончо Белинский дернул его за рукав:
— Говори, гад! Говори, мерзавец!..
Дали слово Стоянке. Она поднялась. Перекрестилась.
— Вот вам крест, господа, если на брюхе приползете ко мне за куском хлеба, и корки не дам. Хоть золотом осыпьте меня. Вот вам мое последнее слово.
Процесс, по оценке доктора Пеева, вкратце отразил сущность антифашистской борьбы в Болгарии.
— Не имеет значения, из каких побуждений мы ведем борьбу против фашизма, мы, осужденные на смерть.
Мы враги национал-социализма. Мы за жестокое и справедливое возмездие! Мы за миллионы пострадавших от этой власти! И если хотите знать правду, я жалею не нас. Мы несем частицу страданий народа, которая по долгу падает на нас. Я жалею те тысячи невинных, которые еще пострадают, завоевывая победу.
Процесс окончился помпезным выходом состава суда из дверей, напротив которых висел портрет царя Симеона II.
Доктор Пеев знал свой приговор. Добрев смотрел в пол. Когда он начал читать решение суда, голос его задрожал. Эмил шепнул:
— Он вместо меня боится!
Иван Владков пожал плечами:
— Меня не забудут!
Когда их вели обратно в комнату для осужденных, чтобы отправить в тюрьму, они уловили момент и обняли друг друга. Анна тихо плакала. Доктор Пеев погладил ее волосы.
На улице перед судебной палатой был настоящий митинг. Сотни людей терпеливо ждали. Они высматривали подсудимых за цепью полицейских. Молчаливо смотрели, как их сажают в автомобили. Видели черные закрытые машины. Завыла сирена. И в этот мрачный, дождливый день кто-то зааплодировал. Рукоплескали десятки, сотни людей. Со двора судебной палаты послышался крик Владкова:
— Люди, спасайте Болгарию!
«Сто девяносто кошмарных дней. Удивляюсь, как можно было пережить их. По четыре раза среди ночи мне угрожали расстрелом…» — из письма Александра Пеева.
Предсмертное письмо Пеева:
«Я спокоен. Не испытываю никаких угрызений совести в отношении того, что я сделал и за что осужден. Критика и презрение тех, которых пугает шпионаж, не трогают меня. Я встал на службу Советскому Союзу сознательно: был убежден в правоте дела, за которое он борется. В конфликте между Германией и Советским Союзом место каждого болгарина и каждого славянина на стороне России».
Письмо Эмила:
«Дорогие товарищи!
Смерть не так страшна, как думают многие. Умереть предателем действительно страшно. Предать свой народ — самое большое преступление. Но я могу спокойно сказать, что моя жизнь принадлежит народу. Я никогда не жил только для себя. Обращаюсь к тем товарищам, которые еще думают, стоит ли бороться. Пусть гордо поднимут головы и сообща добьют врага человечества — фашизм. А сколько великого в жизни, отданной этой великой борьбе. Победа идет. Она близка. Моя смерть, как и смерть тысяч других, таких же, как я, ускорит победу: смерть учит нас еще сильнее ненавидеть врага и не прощать его. Будьте беспощадны.