«Спи, господин полицейский, спи. Я не убегу». — «Откуда я знаю, что ты за птица! А почему, дорогуша, мне сказали, чтобы я тебя пальцем не тронул?»
Арестант смотрел в окно. Светало. «Год в концлагере. Значит, первое марта сорок второго! Господи, сколько времени сидеть! И сколько же заплатят за это? Гешев обещал еще сто двадцать тысяч!» — думал с тревогой Стоев.
Поезд двигался на юго-восток, к Пловдиву.
«Красный», «Цыпленок», «Надка-50» и «Пешо» — это все псевдонимы Тодора Йорданова Стоева Дрындева, уроженца села Свежен Карловской околии. Он ехал в концентрационный лагерь. Сейчас в качестве «Пешо».
Вокзал в Пловдиве. Шумная группа солдат запаса слоняется по перрону. Германский майор из ВВС и фельдфебель стоят перед буфетом и смотрят в пространство.
А все могло быть иначе. «Цыпленок» смотрел на обледенелый перрон, и перед глазами у него пронеслась вся жизнь. Временами он чувствовал угрызения совести, но потом появлялось убеждение, что он прав, и это вытесняло все остальные мысли.
Вспомнил, как хоронили отца. Какой-то офицер говорил над могилой о подвигах покойного фельдфебеля Дрындева. Какие-то господа гладили его, десятилетнего мальчика, по голове и говорили: «Тодор будет таким же патриотом, как его отец».
Денег не хватало, и Тодору пришлось пойти работать. Он решил поставить дело так, чтобы карманы всегда были полны денег.
Поезд стоял на перроне. Полицейский ждал, когда придет сменщик. Он не подозревал, что мерзнет и дрожит за какие-то жалкие крохи, а у его арестанта в кармане двадцать тысяч, а дома еще сто. И он получит еще много, очень много.
Стоев не мог не улыбнуться: здесь в 1929 году он познакомился с Йорданкой Николовой. Но если сейчас ему попадется эта горячая голова, за которую Гешев даст не левы, а золото… Она рекомендовала его в члены РМС. Ей нравился подмастерье-портной, и она говорила: «Стоев — отличный товарищ, самоотверженный, боевой…»
Вспомнился 1931 год в этом заспанном темном городке с высокими холмами. Что заставило его броситься на конных полицейских? Товарищи решили, что это обычная комсомольская доблесть. Нет. Просто ему доставило удовольствие перехитрить агентов и полицейских приставов. Красные считали, что Стоев — боевой товарищ, но он-то сознавал, во имя чего все это делается. Он ходил на встречи и явки, создавал ремсистские группы. Его избрали секретарем окружного комитета Рабочего молодежного союза в Пловдиве.
Может быть, Стоев вживался в роль секретаря? Он не понимал, что заставляло его быть таким дерзким. Убеждения? Нет, ему хотелось думать, что увлечение политической борьбой вызвано его стремлением добиться того, что не давало ему покоя с детства: быть первым, иметь власть, совсем, как его отец, хотя тот и носил фельдфебельские погоны. Если к власти придут коммунисты, он станет комиссаром. А если не придут?