Стоев растерялся. Он только почувствовал облегчение и вдруг — концлагерь. Полицейский угадал его мысли и рассмеялся.
— Не беспокойся, мы решили дать тебе вознаграждение сто двадцать тысяч левов за донесение о деятельности сотрудников ЦК. Десять получают майоры и полиции, дорогой. А если провернешь и это дельце, получишь еще. Сейчас с такими деньгами можно купить квартиру.
Вошел полицейский подбросить дров в печку и с удивлением отметил, что арестованный улыбается, а начальник пересчитывает банкноты. Он вышел и еще в коридоре поделился с дежурным агентом:
— Эта птица, пожалуй, из наших, глубоко законспирированных. Начальство отсчитывало ему деньги.
— Стоев, ты не должен скрывать в лагере, что имеешь деньги. Ты должен дать им понять, что за деньги можно сделать все. Это поможет тебе выяснить, кто из заключенных какой пост занимает в партии.
— Господин Гешев! Все это хорошо. Я разложу партийную организацию — один козырь. Выясню, кто из них в будущем будет самым главным — другой козырь. Но нормы, тяжелый труд, питание.
Гешев похлопал его по плечу:
— Дурак! Поработаешь дней десять — двадцать, потом заболеешь. Не бойся, доктора проинструктированы: они спасут тебя. А жена твоя пусть шлет посылки, чтобы не голодал! Слышишь? Ты мне понадобишься не столько в лагере, сколько потом. Я предполагаю, что Гитлер нападет на Россию.
Наступало 1 марта 1941 года. В тот же день в половине пятого Сергей Петрович встретился с доктором Александром Пеевым. На этой встрече оба изучали шифр «Боевого». А 2 марта двоим стражникам предстояло отвезти арестованного «коммунистического руководителя» «Цыпленка» в лагерь.
Странным в мыслях Тодора Стоева, которые не покидали его во время утомительной переброски в лагерь, было то, что он верил в победу Советского Союза.
«Как только красные придут к власти… Ну что ж, я среди них свой человек. И вообще, я коммунист».
Ему казалось, что ничего особенного он не сделал, а если и сделал, то полиция так или иначе все равно доведет дело до конца, а его вклад в борьбу против партии незначителен. Да и как большевики докажут это?
«Наши не смогут меня раскрыть…»
Он улыбался: ему казалось, что нет ничего лучше подобной позиции: можно делать свою подпольную партийную работу без страха. Он едет в концлагерь, но зарплата за ним сохраняется. Кто догадается? Партия хоть и с миллионами глаз, но они не могут заглянуть в сейфы политической полиции! Партия не у власти!
«Я действительно делаю зло». — Стоев нахмурился, почувствовав угрызения совести. Вытер шею, покрывшуюся холодным потом. Поднял воротник пальто. На скамейке напротив него сопровождающий его полицейский зевал. «Ну что же… каждый ошибается. А я… мог ли я устоять против Гешева? Нашим легко: они на свободе. А когда их схватят, они тоже могут расколоться». Он вздрогнул: ему показалось, что он говорит вслух.