– Чего молчишь, я тебя слушаю, – продолжает матушка. Сбавлять напор она не собирается. Подозреваю, хочет как следует выпороть морально непутевого сына.
– Мам, сегодня вечером один урод убил воспитателя и поджег детский дом. Семенович с пацанами их из огня вытащили, – о своем участии я скромно промолчал. Наблюдать мамину истерику не хотелось.
– Какой кошмар, – потрясенная родительница опускает руки. И здесь ей приходит в голову другая мысль.
– А ты где был, когда Игорь и твои друзья детей спасали? – подозрительный взгляд матушки просвечивает меня рентгеном и опускается на предусмотрительно сжатую ладонь.
– Так возле машины стоял. Надо же было кому-то пожарных и милицию встречать, – изображаю святую невинность.
– А ну-ка руку покажи, быстро, – шипит мама, хватая меня за рукав.
Приходится подчиниться.
– Это что такое? Ты что, тоже в огонь лез сволочь такая? – родительница потрясенно смотрит на вздувшиеся волдыри.
Она готова устроить мне головомойку прямо сейчас.
– Саша, ну хоть ты ему скажи, – мамуля поджимает губы и поворачивается к отцу.
– А что я должен сказать? – пожимает плечами батя, – мужчина растет. Настоящий. Если бы отсиделся за спинами товарищей, я бы сам его не понял. Всё правильно сделал. Молодец.
В ход идет “оружие последнего шанса”.
Небесно-синие мамины глаза наполняются слезами. Чувствую, надо спасать ситуацию.
– Мам, ты чего? Я тебе правду говорю. Просто у некоторых малышей одежда горела, когда они выбегали, тушить помогал. А что надо было их бросить, пусть горят? Считаешь это правильно? – смотрю на неё честным взглядом.
Врать вообще-то нехорошо. Но если надо маму уберечь от лишних волнений и самому спастись от грандиозного скандала, то необходимо.
Одновременно с ужасом представляю, что меня ожидает, когда мамуля узнает все подробности. А она их узнает. Сто процентов. Характер такой. Ей в КГБ можно идти преподавать, как оперативные комбинации проворачивать и подозреваемых раскалывать. Машу допросит так ласково и невзначай, что малявка даже не поймет, как все расскажет. И не только её. Но при малышке скандалить постесняется. Поэтому экзекуция или «наказание глупого сына, который мог погибнуть в огне, идиот такой» состоится позже. А сейчас у меня нет ни сил, ни желания прочувствовать на себе весь мамин темперамент. Хорошо, что сменную одежду ещё за день до отъезда в багажник Сереги загрузил. Как предчувствовал эти события. На обратном пути переоделся, и кроссовки грязью замазал, чтобы маминого внимания не привлекали. А то бы этот «Шерлок Холмс» в юбке ещё на пороге меня расколол.