— Верно, — громко — так, чтобы окружающие нас слышали — произнес я. — Я, Роалд, Мастер Магии Тени, вызываю тебя на дуэль, — тут я улыбнулся и тихо, только для Эйнара, прошептал. — Если ты не боишься прослыть трусом, конечно.
— Я лично тебя прикончу, — зло прошипел маг и повысил голос. — Принимаю.
— Великолепно.
— Только это не все, Роалд, Мастер Тени, — издевательски выплюнул он мое имя. — Я требую парной дуэли!
— Ты хочешь биться еще и с Мерой? — не понял я. — Ты же говори…
— О нет, — усмехнулся он. — Она не может участвовать. С моей стороны будет Марий, — даже не спросив мнение друга, заявил он. — А вот у тебя… Есть желающие? — обратился он к толпе и, не услышав ответа, расхохотался. — Кто-нибудь хочет сразиться вместе со славным Роалдом, Мастером Тени?
А, так вот в чем его план. Он не хочет драться пара на пару, просто решил меня дополнительно унизить. Ясно. Тогда подожду, пока он закончит свой спектакль.
— Неужто нет желающих? — продолжал изгаляться Эйнар. — Что ж, ладно. И если так…
— Эй ты, — раздался справа от меня мелодичный голос. — Пьяное ничтожество.
Мне даже не нужно было оборачиваться, чтобы понять, кто это.
— Что ты тут устроил? — прошла через образовавшийся вокруг нас круг дворян Виолла. — В моем доме. В день траура по моей сестре.
— Я не…
— Ты спрашивал, желает ли кто участвовать? — даже не дослушала она позеленевшего от алкоголя и страха — он понимал, что вряд ли справится с избранным гением Рода Рин — мага. — Тебе нужно преподать урок. Я буду…
— Тише, волчонок, — раздался позади девушки мягкий голос. — Чему я тебя учил? Сначала думай, потом действуй.
— Дядя? — едва не подпрыгнула на месте Виолла. — Но…
— Да, я твой дядя, — улыбнулся ей высокий темноволосый мужчина с грустными зелеными глазами. — И уже давно. А ты, как младшая, — он погладил девушку по волосам. — Не должна мне перечить.
Не слушая возражения племянницы, Эдвард О’Рин встал рядом со мной.
Брат Габриэля был сильным мужчиной, отлично сложенным, кто-то даже назвал бы его красивым. По моим вычислениям, ему должно было быть не меньше ста лет, но единственным, что могло на это указать, были шрамы.
Он был ими буквально разукрашен с ног до головы. На руках, пальцах, лице. Особенно выделялся след на левом виске, словно ему топором врезали. Как он жив-то еще?
— Эй ты, — повторил он слова девушки. — Эйнар, верно?
Или это она его повторяет? Да. Так, наверное, логичнее.
— Я буду сражаться вместе с этим парнем, — голосом, не допускающим возражений, произнес он. — Устроит?
Но Эйнар и не собирался спорить. К нему вернулась былая уверенность, а на губах заиграла противная ухмылка.