Шакал знал, что старый трикрат прав, но его постоянные советы начинали его раздражать. Каждое слово из уст Певчего, черт, даже само его присутствие – лишний раз напоминало ему, что эта жизнь – навсегда. И как бы Шакал ни старался, он не мог избавиться от ощущения, что это всего лишь очередной выход в патруль, долгое путешествие по неизведанной местности, после которого он вернется в Горнило. Но эта фантазия жила только на поверхности его сознания. Поддайся он ей, это только усилило бы боль.
В полдень они покинули Кальбарку по старинной дороге. Светлые камни прямой линией гипнотически тянулись к Плавленым горам, чьи предгорья впереди мерцали от жары. Певчий выбрал ровный, но утомительный шаг. И если Злобный старик, похоже, привык к нему, то Очажку приходилось тяжело. Ему хотелось бежать, но если Шакал его одергивал, свин чересчур замедлялся. Шакал сосредоточился на том, чтобы его обуздать, и вскоре уже ехал бок о бок со своим спутником. За все это время они редко останавливались и совсем не разговаривали.
Императорская дорога огибала горы, но неизменно вела их на северо-восток. Перед сумерками она разделилась, и основная ветвь устремилась строго на север, а меньшая – свернула навстречу заходящемуся солнцу. Певчий направил своего свина на восток, повернув его задом к Плавленым горам. Вскоре небом завладели сумерки, но, превосходно краткие, они грациозно уступили его ночи. Однако ездоки двигались дальше, и Шакал наслаждался прохладой, пока Певчий не объявил остановку. Отъехав с дороги к небольшому сосняку, он решил устроиться там.
Еды в сумке Шакала на всю дорогу не хватило бы – приходилось растягивать, так что он только хлебнул воды из бурдюка и сразу устроился в спальнике, прислонившись спиной к седлу. Когда он уже засыпал, ему на грудь плюхнулся мешочек. Взяв его, Шакал развязал шнурок.
– Миндаль, – проговорил он, поднимая взгляд на того, кто его бросил. Певчий все еще сидел под соседним деревом, но его покрытые шрамами руки были скрещены на груди, а глаза закрыты.
К рассвету они уже качались в седлах, а когда началась жара – лихо поскакали вперед. Вскоре Певчий остановился и свернул к роще лимонных деревьев. Там они задержались только чтобы пособирать фруктов, а выдвинувшись дальше, перекусили ими на ходу, отдав кожуру свинам. Когда они повернули на север, местность заметно оживилась, хотя выгоревших на солнце скал по-прежнему было куда больше зелени. Шакал упустил момент, когда это случилось, но к полудню он был уверен, что в этих местах никогда прежде не бывал. Ему захотелось спросить, что им нужно в Гиспарте, но решил придержать язык за зубами.