Шакал охотно послушался. Искупавшись как следует в блаженно прохладной реке, он нагим вернулся на уступ.
– Меняемся, – сказал Певчий, бросая ему грушу и указывая на грязные штаны, которые Шакал держал в руке. Шакал отдал ему свои штаны и молча с ними попрощался, когда Певчий швырнул их в разожженный костер. Шакал, зажав грушу в зубах, достал из сумки, висевшей на седле, свежие штаны.
– Раны заживают, – заметил Певчий, оценивающе щурясь на крысиные укусы, покрывавшие тело Шакала.
Шакал кивнул, осматривая себя, пока жевал грушу. Раны затягивались. А те, что были на левом предплечье, уже были почти не видны.
– Не болит? – спросил Певчий.
– Раньше болело, – ответил Шакал, запрыгивая в штаны. – Думал, конец.
Он беззаботно рассмеялся, но Певчему было не до шуток. Старик лишь пристально разглядывал молодого полуорка.
– Что там случилось, Шакал?
– Что ты знаешь о короле Гиспарты?
Певчий скривил губы, недовольный тем, что Шакал ответил вопросом на вопрос.
– Котором?
– О нынешнем.
Старый трикрат почесал седую гриву.
– Он король номинальный, а настоящая власть – у королевы. Это в ней королевская кровь. Старый король был ей отцом. А что?
– У нее есть брат?
– Думаю, даже не один.
– А знаешь старшего, который сошел с ума?
Певчий изогнул бровь, отчего морщины на его лице стали еще заметнее.
– О да. Ему отрубили голову много лет назад.
– Да, но до этого его изгнали, он выжил и трахнулся с орчихой. Это, видимо, устроил какой-нибудь калиф Тиркании, где он жил, я точно не знаю.
– Что ты узнал, Шакко? – Певчий терял терпение. – К чему ведешь?
– Штукарь его сын, – сказал Шакал. – Сын-полукровка этого брата королевы, которому отрубили голову. Понимаешь? Теперь он хочет заполучить корону Гиспарты. За этим и пришел.
Певчий сделал протяжный выдох.
– А Ваятель знает?
Шакал мог только пожать плечами.
– Должен знать, – решил Певчий. – Он всегда этого хотел. Возможности уничтожить хиляков. Черт, король-полуорк! Его рябой хрен встанет только от этой мысли и…
Старый трикрат осекся, у него отвисла челюсть.
– Ты думаешь, он прав, – закончил за него Шакал.
Певчий раздраженно тряхнул головой.
– Я так же думал, – сказал ему Шакал, скармливая огрызок от груши Очажку.
После этого ни он, ни Певчий долго ничего не говорили. День был жаркий, и уступ, где они остановились, укрывал их в тени и направлял слабый ветерок приятным коже потоком. Шакал, собравшись с силами, принялся седлать свина. Когда он закончил, Певчий еще не пошевелил и мускулом.
– Что тебя тревожит? – спросил Шакал, хотя и подозревал, что ответ ему известен.
Старый трикрат некоторое время не отвечал. А когда заговорил, то не повернулся к Шакалу – его немигающий взор был устремлен на пустоши.