– Что ты такое говоришь, на хрен, Овес? – спросил Гвоздь с тревожным смешком.
Шакал уже двинулся с места. Он надеялся войти вместе с Кул’хууном, Красным Когтем и кочевниками, оставшимися снаружи, чтобы его бывшему копыту пришлось хорошенько подумать, прежде чем вступать в бой, но теперь уже ничего нельзя было поделать. На его стороне был только Овес и те за этим столом, кто по-прежнему хорошо относился к нему. А еще на его стороне была правда.
Овес сдвинулся в сторону, пропуская Шакала к Серым ублюдкам.
На мгновение все застыли: пять лиц неверяще уставились на Шакала, когда он встал у длинного гробоподобного стола. Гвоздь, Хорек и Мелочник сидели слева, Мед и Блажка справа. Последняя была ближе всех к двери и ближе всех к Шакалу. Он сразу заметил арбалеты, прислоненные к стенам позади каждого занятого стула, а на столе перед ними – топоры для голосования. Все оцепенение как рукой сняло, когда Хорек вскочил на ноги, перевернув стул.
– Тебе нельзя сюда, – произнес полукровка с топороподобным лицом.
Пока Шакал сосредоточил взгляд на Хорьке, Мелочник быстро, как змея, выхватил и метнул нож. Старый жилистый стригальщик монет был проворен, но Овес держал его в поле зрения, а руку – на свободном стуле. Трикрат схватил его и, преградив лезвию путь, с размаху швырнул стул в Мелочника. Старый хиляк, не готовый к такому удару, свалился на пол. Теперь на ноги вскочил Гвоздь, но у него в руках ничего не было, а бородатое лицо выражало лишь тревогу и нерешительность. Мед потянулся к арбалету. У него дрожали руки, в глазах стоял испуг, он явно не понимал, что происходит. В спешке пытаясь зарядить оружие, он выронил стрелу.
– Я здесь не за этим! – воскликнул Шакал, но все в комнате слушали только подступающую волну насилия.
Хорек выхватил тальвар и, запрыгнув на стол, кинулся вперед. Овес, ощерившись, вынул свой меч. Хорек успел прогромыхать лишь несколько шагов, пока Блажка не схватила его за лодыжку и рывком не сбила с ног. Он тяжело завалился перед ней, стукнувшись подбородком о темную столешницу. Блажка встала со стула и выхватила тренчало из рук Меда, при этом пнув его в спину так, что он врезался в стену, а сама проворно зарядила оружие из собственного колчана. Затем закинула одну ногу на стол, второй обхватила шею Хорька, придавив его своим весом и крепко прижав к его плечу арбалет, нацеленный на почти поднявшегося Мелочника.
– Гвоздь? – спросила она, не сводя при этом глаз с квартирмейстера. – Тебя нужно успокаивать?
Гвоздь, стоявший по другую сторону стола, небрежно поднял руки и сел на свое место.