Хорек взволнованно заерзал на стуле.
– Ты же только что сказал, что он с ними в заговоре.
– Он в заговоре со Штукарем, и я думаю, чародей заключил сделку, но тяжаки не могли так легко ее принять. Это не в их правилах. Убийца служил либо проверкой, либо сообщением. Как бы то ни было, Штукарь добился того, чтобы орки узнали, на что он способен. Он ответил на сообщение, подвесив труп их головореза над нашей крепостью и заставив его говорить. Тяжаки, должно быть, послушались. Им, видимо, пообещали, что Ваятель не выступит против них и не выпустит чуму, когда они пойдут на север. И вот они идут.
– У этой сказки слишком длинный стручок, Шак, – заявил Гвоздь.
– Но и логики в ней достаточно, – тихо проговорил Мед.
Из горла Мелочника хлынул шквал отвращения:
– Неплохо, Шакал. Овса и Меда ты убедил. Тяжелая задачка, да! Но тебе никогда не хватало ума довести дело до конца. Только дурак поверит слову кочевого, особенно изгнанного за попытку сменить вождя.
– А помнишь, как провалилась моя попытка? – спросил Шакал, видя, что страшный момент наконец настал. Он изо всех сил старался не смотреть на Блажку, что было еще труднее, когда он почувствовал ее взгляд на себе. – Я не смог найти ответ только на это. Я бросал вызов, зная, что победа у меня в руках. В тот день даже вождь был удивлен тем, что я проиграл. Но кое-кто рядом со мной не хотел, чтобы я встал во главе этого стола. Кто обещал мне свою верность, но ответил предательством. И чьих мотивов я не понимал, словно был слеп.
Только теперь он повернулся к Блажке, к свирепому, но милому лицу со сжатыми челюстями.
– И это была не ты. Верно, Блажка?
Ее ноздри почти незаметно раздулись, когда она тихо выдохнула от облегчения. Она качнула головой, только ему одному, и повернулась к копыту.
– Штукарь, – сообщила она всем уверенным голосом. – Он угрожал уничтожить копыто, убить нас всех, если я не проголосую за Ваятеля.
Шакал услышал, как у Овса рядом с ним дыхание перехватило в груди. Теперь все полукровки в комнате навострили уши, и то, что они услышали, им не нравилось. Мед словно очнулся ото сна. Хорек медленно разжал челюсти. Даже Мелочник переменился: злобу на его худом лице сменило неожиданное осознание.
– Чародей придумал, чтобы я вызвалась его борцом, – продолжила Блажка. Затем сделала паузу, тяжело сглотнула комок в горле. Она смотрела на Овса, прямо и только на него. – Он сказал, что никто не сможет тебя побить… можно только заставить тебя отказаться от боя.
Овес не мог поднять на нее глаз. Он выпятил челюсть и попытался прочистить горло. И, наконец сдавшись, он взглянул на Блажку.