– Но я не поддавался, Блажка, – признался Овес дрожащим голосом. – Особенно в конце.
– Я знаю, – ответила она. – Я тоже. Я должна была победить. Этот жирдяй сказал, что спалит нас всех, если Шакал сядет на место вождя.
Возвышаясь над столом, Овес медленно кивнул, и слезы потекли по его бороде. Бросив строгий взгляд на братьев, предостерегая их от ухмылок, он развел огромные руки в стороны и поманил Блажку.
– Ты сама подойдешь или мне придется поднимать твою задницу со стула?
Блажка вскочила и бросилась в сокрушительные объятия трикрата. Шакал не смог сдержать улыбки, как и все остальные, заметил он, за исключением Мелочника, который сидел с немигающим взглядом, погруженный в раздумья. Блажка дважды попыталась вырваться, но Овес дважды ее не отпускал, пока из-под груды мышц не послышались приглушенные взрывы смеха. Затем она, наконец освободившись, посмотрела на Шакала и тотчас устыдилась своей улыбки.
– Я не могла тебе рассказать, – сказала она. – Даже когда все закончилось. Я знала, ты выступишь против него, если узнаешь. А после того, что он вытворил на Старой деве и с трупом того тяжака, я боялась, что он тебя убьет.
– Я понимаю, – ответил ей Шакал. – Ты была права. Насчет него. И правильно все сделала. Ты была права.
– Я знаю. – Блажка скривила рот и небрежно пожала плечами. Однако в ее глазах мелькнул огонек, обещавший загладить все обиды весьма особым способом. Не говоря ни слова, Шакал ответил на это обещание взглядом, после чего обратился к остальным.
– Вы все слышали. Вождь не управляет этим копытом. Теперь приказы отдает Штукарь. Я подозреваю, это происходит с того дня, как он сюда прибыл. Так что дальше, парни? Будете ждать, пока Горнило не станет островом посреди моря орков, или начнете что-то делать?
Прежде чем кто-либо успел ответить, Мелочник метнул руку к топору, лежавшему перед ним. Костяшки его пальцев побелели, когда он сжал рукоятку. Шакал напрягся и потянулся рукой к мечу.
– Наши голоса священны, – процедил старый хиляк сквозь зубы.
Резко встав и развернувшись, Мелочник швырнул свой топор в пень.
На мгновение воцарилась тишина. Мелочник выглядел так, будто его тошнило, он сверкал глазами, глядя на сделанный выбор. Гвоздь, с одобрением кивнув, поднялся, и в комнате прогремел еще один глухой стук. Мед и Хорек последовали его примеру, один за другим метнув топоры в пень.
Подойдя к столу, Шакал протянул руку и взял еще два топора. Затем вручил их Овсу и Блажке.
– Закопайте его.
Они бросили разом, вонзив лезвия глубоко в дерево.
Шакал насладился видом восьми топоров, торчащих из серого, покрытого кольцами пня. Топор Колпака все еще лежал на столе. Согласно кодексу копыта, голосование формально требовало, чтобы свою волю изъявили все посвященные, но это было неважно. Ублюдки выразили свое несогласие. Ваятель больше не был их вождем.