– Зачем он вас послал? – с подозрением спросила Мьюриэл, мгновенно растеряв все свое дружелюбие.
– Чтобы ты показала нам секретный путь, – повторила Тресса.
– В Пайр?
Та кивнула.
– Бессмыслица какая-то. Чтобы попасть в Пайр, достаточно умереть, не обязательно являться сюда.
– Мы должны попасть в Пайр через омут.
– Почему?
– Чтобы потом вернуться.
– Но это же невозможно! – воскликнула Мьюриэл. – Как вы собираетесь вернуться?
Тресса не ответила и потупилась, лишь бы не встречаться взглядом с хозяйкой хижины. Странно: обычно она не избегала ссор.
– Что у тебя на шее? – спросила Мьюриэл.
Вдова Коннигера тревожно прижала руку к груди. Ведьма нахмурилась и медленно покачала головой.
– Он не мог отдать это тебе. А если бы отдал, то не стал бы отправлять… ко мне.
– Что происходит? – забеспокоилась Мойя.
– Этот Малькольм, высокий долговязый парень с копьем, никогда не упоминал, что у него есть другое имя?
– Он называл нам свое первое имя, – кивнула Роан.
– Не нам, а Рэйту, – отрезала Тресса.
– И каково же его первое имя?
Роан взглянула на Брин, потом на Мойю, потом на Трессу и, не дождавшись поддержки, промолвила:
– Турин.
Мьюриэл вскочила на ноги так резко, что все вздрогнули.
– Поверить не могу…
Она отошла в дальний угол хижины, в гневе стукнула кулаком о поддерживающий столб и тут же замахала ушибленной рукой.
– Я так понимаю, вы его знаете, – предположила Мойя.
Все встали, за исключением замешкавшегося Гиффорда.
– О да, еще как знаю, – процедила ведьма сквозь зубы.
– И, похоже, не очень-то любите.
– Я его ненавижу. Всеми фибрами души.
– Но он же… – начала Тресса, однако осеклась, увидев разъяренное лицо Мьюриэл. – За что вы его ненавидите? Как можно ненавидеть человека, назвавшего свое копье «меткое»?
– Этот сукин сын меня проклял, – произнесла Мьюриэл. – Подарил вечную жизнь.
Все молчали. Ведьма пылала от ярости; никто не хотел попасть под горячую руку. До сих пор Мьюриэл не совершила ничего ужасного – никого не засунула в печь, не скормила волкам и не превратила в жабу, однако рисковать все же не хотелось.
Через пару мгновений ведьма принялась молча убирать со стола. Никто не пошевелился и не издал ни звука.
Обыденный ритуал уборки и расстроенный вид Мьюриэл показались Брин до боли знакомыми: точно так же вела себя ее мать, поругавшись с отцом. Страх улетучился; как и в детстве, девушка нашла тряпку и принялась вытирать стол.
– Кто-нибудь хочет еще чаю? – спросила хозяйка, домыв посуду.
– Я поставлю чайник, – вызвалась Брин.
Ведьма пристально взглянула на нее.
– Твои родители живы?
– Умерли.
– Ты хорошая дочь.