На море будут господствовать линейные корабли, а быстроходные безбронные крейсеры вместе с подводными лодками приведут к голоду на островных империях, блокировав доставку продовольствия из колоний. В итоге — война разорит Европу, приведет к голоду и эпидемиям, восстанию миллионных вооруженных масс, что вызовет падение империй. Но в конце футурист сделал вывод: России это все не грозит, так как она самодостаточное сухопутное государство, и флот ей нужен только для охраны побережья от высадки десантов. Просторы России способны поглотить любую армию вторжения, а русская зима не оставит ей никаких шансов. Народ-богоносец обожает государя и никогда не обратит оружие против правящей династии[3].
— А причем здесь я?
— Так Блиох привел государю примеры ваших изобретений, которые приближают эту чудовищную бойню. Царь устрашился картины, которую нарисовал наш пацифист и в августе этого года предложил правительствам европейских стран собраться на конференцию в Гааге, где запретить чудовищные методы ведения войны.[4] В предложенном тексте декларации есть предложения отказаться от создания новых взрывчатых веществ, стрелкового вооружения, разрывных боеприпасов, боеприпасов с удушающими газами, метания бомб с воздушных шаров, обстрела портов, если при этом могут пострадать гражданские. Разработать цивилизованные методы ведения войны, не приносящие страданий гражданскому населению, заботиться о раненых воинах без различия противоборствующих сторон, гуманно относится к пленным и много что другое.
Кстати, не подскажете, который час? — Министр глянул на большие кабинетные часы, выяснил, что они остановились, затем полез в карман и тоже не обнаружил там часов. — Вот, забыл дома часы, а мы с вами давно беседуем.
Я ответил, что не могу подсказать, так как часов у меня нет, Ванновский высказал предположение, что мне пришлось продать их, но я опроверг это, сказав, что часы у меня просто отобрали в клинике-тюрьме вместе с другими вещами, что были при мне. Тогда министр открыл сейф и вручил мне коробочку с часами:
— Вот, примите от чистого сердца, Александр Павлович, все что могу. — Министр вызвал адъютанта, приказал ему завести кабинетные часы и вызвать посыльного, который проводит меня в финансовое отделение. — Не думайте, что я сомневаюсь в ваших способностях ориентироваться, просто у нас офицеры, пришедшие сюда впервые потом полдня ходят по коридорам чтобы найти финансистов и получить подъемные.
Видя, что Министр засобирался к царю, я попрощался и, дождавшись посыльного, пошел за пособием. Выдали две тысячи крупными ассигнациями, попросил разменять одну, помельче — рассчитаться с извозчиком, но мельче десятки в кассе не оказалось. Часы оказались солидным золотым трехкрышечным хронометром фирмы Бреге (которые у нас упорно именуют «брегетом») с надписью на внутренней крышке: в центре— «За заслуги»; и по кругу «от Военного Министра Российской Империи». В отличие от прошлого «брегета», полученного от Обручева, этот выглядел солиднее, да еще и был с музыкой: при откидывании крышки, закрывавшей циферблат, раздавалась музыка какого-то старинного русского военного марша.