Али Хассан Саламех во время теракта находился в Восточном Берлине. После окончания операции он улетел в Бейрут, где его встретили как героя. Арафат поздравил его с успехом:
— Ты мой сын, и я люблю тебя, как сына.
В палестинских кругах Саламеха стали считать самым вероятным наследником Арафата.
Лидер ливийской революции полковник Муамар Каддафи потребовал от правительства Федеративной Республики отдать ему трупы убитых террористов. Вилли Брандт согласился. Никто не хотел связываться с Каддафи, который, казалось, не контролировал ни свои слова, ни поступки. У него были те же преимущества, какими обладает уличный хулиган перед воспитанным человеком.
Некоторые западные исследователи полагали, что лидер ливийской революции существует в каком-то шизофреническом мире. Но его иррационализм, скорее, следствие безнаказанности. Хорошо знающие Каддафи люди считают его «толковым, ушлым парнем, воспитанным улицей».
Пятерым убитым террористам Каддафи устроил торжественные похороны в Триполи как «героям палестинского народа». В их честь был произведен орудийный салют.
Муамар Каддафи сам возглавил тридцатитысячную процессию, которая прошла по улицам ливийской столицы, и вручил пять миллионов долларов Ясиру Арафату. Каддафи знал, кто именно убил израильских спортсменов, хотя формально ответственность взяла на себя новая боевая группа под названием «Черный сентябрь».
Муамар Каддафи мог бы считаться учеником Троцкого. Ливийский лидер тоже сторонник перманентной революции. Свергнув 1 сентября 1969 года ориентировавшегося на Запад короля Идриса, полковник постоянно реорганизует систему собственной власти, уничтожая всех, кого считает врагом, и избавляясь от тех, кто недостаточно ему предан.
Ливия — маленькая страна с трехмиллионным населением, большую часть которого составляют бедуины, трудно интегрирующиеся в современное общество. Каддафи мог бы остаться никому не известным маленьким царьком, если бы не нефтедоллары, которые полились в страну рекой в 70-е годы.
Подобно многим восточным царькам, он испытывает непреодолимую тягу к опереточным мундирам и помпезным церемониям. У многих наблюдателей часто даже возникало сомнение в его умственной полноценности.
В 70-х годах Каддафи вдруг понял, что терроризм — прекрасная игрушка, создающая иллюзию власти над миром и заставляющая газеты всего мира писать о нем. Ввязавшись в настоящую войну, он мог лишиться всего. Начиная кампанию террора, Каддафи не рисковал ничем.
Тогдашний ливийский министр иностранных дел ясно обрисовал ситуацию:
— Мы говорим открыто: да, в Ливии добровольцы из восемнадцати арабских государств готовятся к битве против Израиля. Стагнация в арабском мире закончилась с революцией в Ливии. И естественно, мы, ливийцы, поможем каждой палестинской операции. Повторяю: каждой операции.