На въезде в Сантьяго я попадаю в пробку. Обычно это выводит меня из себя — я дергаюсь, чертыхаюсь, резко перестраиваюсь, рискуя врезаться, в надежде выиграть пару метров или минут. Я смотрю по сторонам, окидывая раздраженным взглядом своих врагов, но вместо ненависти внезапно проникаюсь к ним сочувствием. Увеличив громкость в своем айподе, откидываю спинку сиденья и качаюсь на волнах музыки. Машина потихоньку ползет в потоке, а меня охватывает непривычное умиротворение, возвращается умение ждать, которое, как я считала, осталось где-то далеко в детстве. Я очень хочу увидеться с Роке, но при мысли о нем само представление о времени меняется — время уже не утекает, а словно расстилается передо мной. Из противника оно превращается в союзника. Через час с лишним, проехав Сантьяго с севера на юг, я приближаюсь к продюсерской компании, которая располагается в белом особняке испанского стиля типа торт безе, как говорит Роке, особняк этот словно тает на солнце почти в самом конце улицы Суэсия. Роке ненавидит вычурные завитушки и балконы, однако здесь нормальная цена аренды и вообще «продюсерский район». На мгновение меня пугает возможная реакция Роке. Тогда, после прогулки на скалы, он смотрел потемневшими глазами, будто ожесточенно копался в собственном сердце, пытаясь выкорчевать оттуда привязывающее его ко мне чувство…
Секретарь с пышной африканской гривой и непринужденными манерами, не спросив фамилии, не узнав, назначено ли мне, и даже не проверив, занят ли Роке, сообщает, что офис на втором этаже, вторая дверь справа. Роке сидит за компьютером. Я робко барабаню пальцами по двери, извиняясь за беспокойство. Увидев меня, он встает и, ускоряя шаг, спешит навстречу. Я отступаю в коридор. Ухватив за плечо, он увлекает меня в кабинет, закрывает дверь и смотрит большими глазами. Только они и светятся на его смуглом, заросшем щетиной лице.
— Чатишься? — с неожиданным даже для себя самой сарказмом выпаливаю я.
— Что ты хотела?
— Прости… — Сарказм сменяется замешательством, смятением. От Роке веет той самой энергией, той самой бесстрашной яростью, которая покорила меня с первого дня. Ярость как жизненная сила…
— Простить?
— Прости, Роке, я ошиблась.
— Ошиблась? Объясни, пожалуйста, толком.
— Мне не следовало возвращать Эсекьеля. В этом не было никакого…
Он берет мое лицо в ладони и целует меня. Щетина колется.
— Поехали ко мне.
Он тянет меня за руку, и я покорно иду за ним. Сотрудники за письменными столами провожают нас лукавыми взглядами. В машине Роке снова целует меня, обнимает и гладит колени. Я прошу его успокоиться и пустить меня за руль.