Флиртуя под вымышленным именем, я заарканила несколько десятков желающих. Приманкой служило пляжное фото в бикини, которое я обработала так, чтобы не было видно лица. Однако с каждым претендентом передо мной вставала одна и та же проблема: рано или поздно, чтобы завоевать доверие и не показаться обманщицей, мне все равно придется продемонстрировать лицо — свое и мужа — на фотографии или перед веб-камерой. Без согласия Эсекьеля я этого делать не хотела, а просить его тоже не решалась. Не из боязни получить отказ. Буэнос-айресская вылазка доставила ему удовольствие, так что он будет не прочь возобновить наши маленькие оргии дома, в Чили. Скорее, я просто старалась держаться в тени по собственной воле. Я словно приклеенная просиживала вечера у ноутбука в своем унылом офисе, болтая в чате с двумя, а то и тремя участниками сразу. Я искала партнера без устали — то ли по привычке, то ли из страха открыть глаза на уже наметившееся начало конца. Эти поиски превратились в способ связи с внешним миром, способ убежать от себя, не задохнуться в гнетущем застое. За несколько часов перед ноутбуком я проживала целое приключение и возвращалась к действительности, сбросив часть груза с души.
Роке свою фотографию, как и я, выложил без лица. Он стоял в плавках, расставив ноги и скрестив руки на груди, на фоне какого-то довольно скучного тропического пейзажа. «Как насчет кофе для двух обезглавленных?» — спросил он в своем первом послании. Поразмыслив над предложением провести ночь втроем, он почти сразу отказался. Его интересовала лично я. После обмена двусмысленностями, в котором мы подстрекали друг друга доказать свою решимость делом, он согласился выслать мне фотографию с лицом. Черно-белый снимок, где Роке стоял рядом с камерой, уперев руки в бока, и явно раздавал какие-то команды. Внешне он вполне тянул на тридцать шесть своих заявленных лет. На широком лице с жестким подбородком чернела недельная щетина. В глазах решительность. Взгляд серьезный, цепкий, жгучий, даже слегка фанатичный, нацелен на то, что находится или вот-вот появится перед ним. Из всех выложенных в Сети фотографий, таких, где человек не пытался состроить сладкую мордашку и не гримасничал перед объективом, были единицы. Роке показал себя в действии, на своем поле, в своей стихии. И хотя он привлек меня с первого взгляда, ничего бы у нас с ним не сложилось, если бы не наметившиеся в моем сознании перемены.
Прежде я напрочь отметала попытки мужчин подбить клинья лично ко мне. Что же за трещина пролегла между мной и Эсекьелем? Или просто именно в Роке было что-то такое, что заставляло меня продолжать переписку? Он завоевывал меня своим талантом и напором, беседа увлекала, делая самые неожиданные, не дающие расслабиться повороты. Свои заходы он сопровождал видеороликами с «Ю-тьюб». Бывали вечера, когда наш с ним бал-маскарад затягивался часа на два. Роке держал планку, не скатываясь на пошлости и не давя, но и не упуская возможности повысить градус напряжения. Единичное свидание его не интересовало. Мне уже попадались мужчины, не расположенные терять время, — они сразу брали быка за рога и, увидев, что я колеблюсь, моментально отключались. А Роке обхаживал меня сдержанно, без грубой лести, явно сохраняя текст нашей переписки. Особенно умиляла его манера отмечать видеороликом болеро каждый проблеск полученной от появлявшейся у него надежды после беседы со мной.