.
Тем не менее, существование подобных частей было все же признано фюрером и знаменовало важный сдвиг в вопросе привлечения советских граждан в германскую армию. И хотя Гитлер говорил еще о том, что «самая большая глупость, которую можно допустить в оккупированных восточных областях, – это дать в руки покоренным народам оружие», шаг за шагом он шел на уступки из-за требований военной необходимости>232.
Советских граждан привлекали в создаваемые немцами воинские формирования как добровольно, так и в принудительном порядке. Германское командование хотело получить в свое распоряжение благонадежных и заинтересованных лиц и поэтому не скупилось на щедрые посулы. Появлявшиеся на оккупированной советской территории объявления о наборе в отряды по борьбе с партизанами обещали отличившимся добровольцам лучшие земельные участки и хорошие административные должности. В одной из немецких инструкций 1942 г. говорилось, что «Русские крестьяне, получившие землю или собственность, и те русские, которые пострадали от партизан, – наши лучшие союзники в борьбе с партизанским движением. Все русские, воюющие на нашей стороне, должны быть хорошо обеспечены. Щедрость здесь весьма кстати и сохранит нам много немецкой крови»>233.
К концу лета 1942 г. германское командование наряду с набором добровольцев в охранные войска фактически приступило к мобилизации годных к военной службе мужчин в возрасте от 18 до 50 лет из числа местного населения под вывеской добровольности>234. Суть такой мобилизации состояла в том, что перед жителями оккупированной советской территории ставилась альтернатива: быть завербованными в добровольческие формирования или угнанными на принудительные работы в Германию. Поздней осенью на смену скрытой мобилизации пришло открытое принуждение с использованием против уклонявшихся санкций – вплоть до привлечения к суду по законам военного времени, взятия из семей заложников, выселения из домов и прочих репрессий>235.
Вслед за национальными легионами и казачьими частями Гитлер признал право на существование всех формирований из советских граждан, действовавших на стороне немецко-фашистских войск. Необходимость действенных мер в борьбе с партизанским движением повлияла на позицию фюрера относительно использования в интересах Германии населения оккупированных областей.
Приступая к вербовке в германскую армию советских военнопленных, командование вермахта не беспокоилось о соблюдении статей международных конвенций 1899 и 1907 гг., запрещающих принуждать военнопленных к участию в боевых действиях против собственной страны. При этом основное внимание уделялось все же привлечению добровольцев, прежде всего тех, кто пострадал от репрессий советских властей в период коллективизации и сталинских чисток, кто был озлоблен и искал случая, чтобы отомстить. От этой категории красноармейцев уже в самом начале войны исходила инициатива участия в вооруженной борьбе против ненавистного им сталинского режима. И хотя таких добровольцев, готовых из политических побуждений сражаться на стороне врага, было относительно немного, они составляли активное ядро восточных формирований и служили надежной опорой немецкого командования.