Видимо мелкий понял это, потому, что не стал возмущаться, хвататься за автомат, жаловаться преподавателям или совершать ещё какую-нибудь глупость. Вместо этого он тихо и даже извиняющее сказал: — Это мой пост. Я не могу его покинуть.
— Тогда сиди и не отсвечивай, — попросил Горазд.
Какое-то время он ещё стоял на откидной койке, пытаясь что-то разглядеть в крохотном окошке, расположенном под самым потолком и закрытом толстым стеклом. Потом слез, сунул ноги в ботинки, чтобы не мёрзли на холодном полу. Не глядя на пытающегося сидеть тихо, как мышка, мелкого караульного принялся размышлять.
А подумать было над чем и мысли эти были печальны и тяжелы как испортившаяся к вечеру погода за маленьким окошком под потолком гаупвахты.
Больше всего Горазда волновал главный вопрос — кто он сейчас такой? Весь его курс, даже оба курса — его и более старший, досрочно выпустили из академии. Недавние ученики принесли присягу, получили звания младших лейтенантов, а отличники учёбы и прочие счастливчики, так и сразу звание лейтенанта бронетанковых войск, без приставки «младший». У всех, кто в последний раз сегодня прошёл через ворота академии впереди законные две недели отдыха, положенные на то, чтобы разумно или не очень потратить подъёмные, прибыть в свои части и так далее. Все они ныне полноправные офицеры. Броневики, броня, погонщики консервных банок и так далее — как только не называют пилотов бронетанковой техники и как только они не называют себя сами. А кто сейчас он такой? Вроде уже не ученик, так как успешно сдал все экзамены и все тесты и должен был сегодня выпускаться вместе со своим курсом. Но вроде и не офицер так как присягу не приносил, лично ректору руку не жал, будущего назначения не получил и что дальше делать совершенно не понятно.
Хотя…
Как раз что делать дальше совершенно понятно — сидеть на губе и не дёргаться все две недели, пока недавние выпускники будут веселиться и отдыхать, бездарно проматывая выданные при выпуске подъёмные на рестораны Нового Уренгоя и задорных девчонок из трудовых отрядов.
То, что его могут отчислить, Горазд не боялся, точнее почти не боялся, успокаивая самого себя мыслями, что никто не станет выгонять из академии не самого худшего на курсе пилота, успешно сдавшего все экзамены, правда умудрившегося загреметь на «губу» прямо перед самым выпуском. Только не тогда, когда армии России, США, Северного Союза и островных республик планируют (по слухам) совместное контрнаступление — впервые за последние четыре года. Не тогда, когда в армию или отряды трудового резерва гребут кого только можно, включая не только последние, но и предпоследние курсы военной академии. По-хорошему сокурсникам Горазда ещё бы следовало учиться минимум год, но ещё в начале короткого северного лета программу скомкали, часы боевой подготовки увеличили, а теоретической, соответственно, сократили.