– Так выпей же своего вина!
На мгновение грек потерял самообладание, и на его лице отразился откровенный испуг. Но только на мгновение.
– Что за вздор! Я ведь только что отпил!
Возмущенные моим поведением приближенные Ростислава громко закричали, поддерживая ромея, но я лишь гадко ухмыльнулся:
– А я видел, как ты окунул палец левой руки в вино…
Ропот собравшихся заметно стих, сменившись угрюмой, тяжелой тишиной.
– …а ведь здесь все знают, насколько коварные ромеи искусны в отравлениях! Осуши же братину и, если я не прав, докажи свою невиновность. Но коли я прав, – в моем голосе зазвенел металл, – то у тебя есть лишь единственный шанс выжить. Расскажи правду, и даю слово, что живота тебя за это преступление не лишат!
Несколько секунд лицо катепана отражало тяжелую внутреннюю борьбу. А я запоздало подумал, что у отравителя могло быть и противоядие про запас, и вообще – в настоящем Ростислав умер спустя несколько дней, греческий яд оказался не из быстродействующих. Вот выпьет ромей вино, отбросит чашу, в довесок выставив меня дураком, да полетит в Херсон, скорее спасать жизнь. Впрочем, мы могли бы и попридержать его в Тмутаракани – вот только после смерти катепана наверняка бы поползли слухи о том, что я сам отравил его в доказательство своих слов. Это не говоря уже о неминуемом конфликте с Византией! Невеселая перспектива, ничего не скажешь.
Но тут грек сломленно склонил голову и едва слышно произнес:
– Пощадите…
В зале повис возмущенный рев:
– Казнить его!!!
– В цепи!!!
– Отправим базилевсу его голову!!!
– В поход на Царьград!!!
Обернувшись к Ростиславу, я коротко попросил:
– Он нам нужен. Живым нужен.
Побратим кивнул, обжигая катепана ледяным взглядом, и жестом подозвал дружинников.
Октябрь 1066 г. от Рождества Христова
Тмутаракань, столица княжества.
Дворец Ростислава Владимировича
Среди собравшихся в гриднице сейчас находятся самые влиятельные в княжестве люди: Порей, посадник Корчева, неизменно сопровождающий Ростислава еще с новгородских времен, Горислав, лидер русской купеческой общины в Херсоне, и Путята, глава уже Тмутараканского купечества. Армию и флот скромно представляю я – первый воевода князя, Андрей Урманин.
Первым слово взял Горислав:
– Княже, после попытки отравления катепаном вся Корсунь бурлит, под твою руку идти хочет! Люди не желают, чтобы ими правили низкие отравители, и никогда еще не было у греков такого единодушия, как стать твоими людьми! Мастера, землепашцы, купцы, даже ратники – все хотят быть твоими! И сурожцы от них не отстают, оба города готовы переметнуться от базилевса!