С Кукхофом мы встречались не раз. Он относился ко мне с доверием, и мы часто говорили с ним о литературе, поэзии, в которую Адам был влюблен с непостижимой юношеской страстностью. Даже в тюрьме, со скованными руками, он писал заметки о диалектической эстетике. Записи его тоже не сохранились, как и экономические труды его друга Арвида Харнака.
Письмо свое Кукхоф адресовал пятилетнему сыну. Имя мальчика было Уле, родители назвали его так в честь Уленшпигеля, о котором поэт написал пьесу. Адам дал мне ее прочитать. Позже я узнал, что его книга служила шифром для секретных радиопередач.
«Мой дорогой маленький и уже большой сын Уле! — так начиналось письмо Адама Кукхофа. — Как бы мне хотелось пройти с тобой перед домом, когда уже станет темно, или, еще лучше, выйти в сад и вместе с тобой посмотреть на звезды, которые ты, малыш, так любишь! Я здесь много писал в большой книге о звездах, много думал о тебе. Помнишь, как тебе захотелось еще раз посмотреть на звезды после воздушной тревоги? Среди этих звезд были две прекрасные, светлые звезды, стоявшие рядом. А потом была еще одна большая звезда, про которую ты спрашивал, как она называется. Помнишь? Или уже позабыл? Это царь звезд — Юпитер. Подумай, у него восемь лун, таких же, как наша луна…
Мы оба любим звезды и давай условимся: в час твоего рождения — между половиной пятого и пятью часами — посмотрим из окна на небо и подумаем в эту минуту друг о друге. А если небо будет хмурым, то подумаем о том, что оно было таким же, когда ты появился на свет и едва не умер, что те же самые звезды скрывались тогда за облаками…»
Покидая камеру, он написал еще несколько стихотворных строк сыну: «Уле, мой дорогой сын, ты громадное мое позднее счастье, и я оставляю тебя сиротой. Но весь народ, нет — все человечество будет отныне твоим отцом!»
Я понимаю, что мои воспоминания далеко не полны. Я не мог встретиться со всеми участниками «Красной капеллы», их было так много — называли шестьсот человек. К тому же я далеко не всегда знал, что узники, которых мне приходилось посещать в тюрьмах, принадлежали к одной организации. Они никогда не говорили об этом и были правы.
Среди подсудимых находились представители разных слоев немецкого общества, люди разных профессий и разного возраста. Их объединяло Сопротивление фашистскому режиму. Старый, как патриарх, Эмиль Хюбнер погиб в один день со своей дочерью и ее мужем. Это произошло в августе 1943 года. Вместе с семьей восьмидесятилетнего Хюбнера были обезглавлены студентки Урзула Гетце и Ева Мария Бух. Обе умерли, как святые. Перед смертью, пытаясь спасти других, они обвиняли во всем себя, только себя. Но их жертвенный порыв уже не имел значения — казнили всех приговоренных к смерти.