Паннвиц доложил Гейдриху о поездке.
— Ну вот, — раздраженно пробормотал Гейдрих, — Красная тройка… Поручите это дело нашей агентуре в Швейцарии. Пусть криминальный советник Гиринг доложит мне лично… Надо выбить эти козыри из рук противника.
Но Гиринг не смог доложить Гейдриху. Через несколько дней под Прагой Гейдрих был убит группой чешских парашютистов, прилетевших из Лондона. Паннвиц вылетел в Прагу расследовать дело о смерти Гейдриха. «Красная тройка», как стали называть в гестапо неизвестные радиостанции, продолжала выходить в эфир.
Подготовку к ликвидации радиосети противника в нейтральной Швейцарии поручили теперь Герману Ханслеру, секретному агенту гестапо, который официально работал в германском консульстве в Женеве. Вот тогда и появился на сцене провокатор Рамо-Аспирант, срочно переброшенный в Женеву…
О своих опасениях Шандор сообщил в Центр. Но работа продолжалась. Трое радистов едва управлялись.
В подпольной работе нет мелочей. Разведчики, как саперы, постоянно бродят словно по минному полю: неосторожное движение ведет к катастрофе. Неприметные детали — бугорок на дороге, проволока, торчащая из земли, заломленная ветка, помятая трава на луговине — всюду подстерегают минера, ослабившего хоть на секунду свое внимание. Неосторожно коснулся, неосторожно шагнул, наступил — грянет взрыв…
Отто Пюнтер рассказал как-то Шандору, что в Люцерне живет немецкий эмигрант, обладающий связями в высших сферах нацистской Германии. Этот человек ненавидит фашизм. Было бы неплохо привлечь его к работе, Тейлор иногда пользуется его информацией, но очень неохотно говорит о нем, даже не называет его фамилии.
Шандора заинтересовал рассказ Пюнтера. Но его настораживала опасность дезинформации. Может быть, гестаповские агенты затевают сложную игру? Все это требовало проверки и уточнения. Условились, что Радо и Пюнтер встретятся с Тейлором и вместе обсудят, что делать.
Радо доверял своим помощникам, но тем не менее ни Пакбо, ни Тейлор до сих пор ничего не знали о руководителе нелегальной группы, даже не имели представления, где он живет, как его зовут. Для большинства подпольщиков он оставался Альбертом.
Встречу назначили на воскресенье после обеда, на берегу озера. С Пюнтером Шандор встретился несколько раньше, и они сидели на прогретых солнцем камнях.
— В таком случае, — сказал Шандор, — будем называть человека из Люцерна — Люци… Вы уверены в нем?
— Как в самом себе!.. Я еще не встречал человека, который бы так яростно ненавидел нацизм. Мне кажется, его тяготит то, что он не может проявлять своих настроений в конкретных делах.