Обстановка накалялась, и теперь Дюреру приходилось самому чаще бывать в Амстердаме. Однажды хмурым ноябрьским днем он встретился с Граммом. Они прохаживались по набережным реки Амстель.
— Грин арестован, — сказал Анри, — Нужно всем немедленно покинуть город. Тебе тоже…
— Но я же говорил, сначала должен заехать к Лоте, — возразил Грамм. — Она еще в клинике.
Друзья знали, что у Граммов большая радость — родилась дочка! Лота была в клинике в нескольких часах езды от Амстердама. Питер хотел во что бы то ни стало повидать жену и ребенка.
— Не надо этого делать, — убежденно сказал Дюрер. — Через неделю она приедет к тебе в Швейцарию. Документы готовы.
— Не беспокойся, все будет в порядке… О том, что Лота в больнице, никто не знает.
— А Грин?
— Грин знает, он единственный человек…
— В том-то и дело, — перебил его Дюрер. — С гестапо не шутят. Повторяю, ты немедленно должен уехать.
— А ты? — спросил Грамм.
— Уеду, как только закончу дела… Через несколько дней… Перед твоим отъездом встретимся еще раз.
Они все чаще поглядывали в сторону моста, откуда должен был появиться Викто́р. С ним Дюрер назначил встречу несколько позже… Оба, не сговариваясь, взглянули на часы. До прихода Викто́ра оставалось минуты три. Точно в срок Викто́р вышел на набережную.
Он держался спокойно, но тревогу выдавали его глаза, Викто́р принес тяжелую весть: арестовали его сестру Валентину.
Анри сказал Викто́ру то же, что и Питеру Грамму:
— Надо немедленно исчезать.
— Мне это не нужно, — возразил Викто́р. — Для себя я решил: если арестуют, покончу самоубийством.
Нервы Дюрера были напряжены. Он вспылил.
— Вы вправе распоряжаться собственной жизнью, Викто́р, но не следует забывать, что борьба продолжается. Мы остаемся солдатами, товарищ Викто́р. Солдатами! Так вот, с точки зрения солдатских законов… За собой в могилу надо тянуть как можно больше врагов.
Викто́р удивленно взглянул на Анри и вдруг широко улыбнулся:
— Я никогда не предполагал, что, выслушивая нотации, можно получать удовольствие, если при этом тебя называют товарищем! Это же великолепно, черт побери!
Напряжение спало, и Дюрер заговорил спокойно:
— Помните, Викто́р, вы повторили слова генерала Штумпа: «С Гитлером или без него, но с англичанами против Советской России»… Помните? Так вот, уж если дело дойдет до гестапо, надо действовать, как на фронте — биться до последнего, умереть так, чтобы с тобой погибло как можно больше врагов. И еще — принимать на себя то, что знает противник, чего нельзя отрицать.
— Можете на меня рассчитывать, — сказал Грамм.
— И на меня! — воскликнул Викто́р. — Вы не представляете, сколько лет я мечтал о России… И сейчас будто приблизился к своему отечеству… За это спасибо вам. Извините мой патетический тон.