Кальдар аккуратно стянул маску с нижней половины ее лица.
Она щелкнула пальцами, слегка ударив его по носу.
— С тобой все так просто.
— Нет, просто я влюблен. — Он наклонился ближе. Его губы почти коснулись ее губ.
Одри не отстранилась.
— А теперь вспомни, что случилось, когда ты в последний раз пытался это сделать.
— Оно того стоит, — прошептал он.
Дверь амбара внизу с глухим стуком распахнулась. Лошади вырвались в ночь. Одри повернулась к стаду, а он схватил ее и поцеловал. На вкус она была точь-в-точь такой, какой помнил ее Кальдар — как солнечный день посреди темной ночи. Какое-то мгновение Одри не отвечала, было такое чувство, что они оба остановились на краю небоскреба с землей далеко внизу, и она была слишком напугана, чтобы двигаться. Он притянул ее ближе, целуя, успокаивая, любя. Внезапно Одри растаяла в его поцелуе, таком горячем, таком приветливом, и они упали с края в пустоту, но вместо того чтобы рухнуть вниз, они закружились, завернувшись друг в друга. Кальдар потерял всякое чувство времени и места. Он просто хотел от нее большего.
Она ударила его в плечо сжатым кулаком и боль пронзила его бицепс. Кальдар отпустил.
— Ай.
Одри посмотрела на него с искренним возмущением. Возможно, он переступил черту, но всего лишь на чуточку.
— Какого черта? Мы работаем!
Она так серьезно ко всему относится.
— На счастье, — сказал он ей.
Одри натянула маску на лицо.
— Иди за мной и постарайся вести себя тихо.
Они спустились по склону, енот кралась в ночи в нескольких шагах впереди них. У дома сновали взад и вперед лошади, галопируя по подъездной дорожке и перепрыгивая через изгороди. Обереги ничего для них не значили, и они носились взад и вперед, топча цветочные клумбы в своем безумии.
Долгий, завывающий крик разъяренного койота прокатился сквозь ночь. Гастон всегда умел имитировать крики животных.
Вспыхнули прожекторы, заливая сцену резким белым светом. Из домика смотрителя с воплями высыпали люди. На сторожевой вышке часовой в черном дернул за веревку. Завыла сирена. Лошади потеряли то немногое спокойствие, которое у них еще оставалось. Сцена превратилась в настоящий ад. Это было великолепно.
Кальдар беззвучно рассмеялся и двинулся сквозь кусты, производя меньше шума, чем лиса. Болото не терпело шумных гостей.
Одри спряталась за густой кустарник. Он приземлился рядом с ней.
— Ты не мог бы ходить погромче? — прошептала она. — Я думаю, может, один или два охранника еще не слышали тебя.
— Врушка, — сказал он ей. — Никто меня не слышал. Даже ты.
Огромный белый конь выскочил из амбара, разбросав стражников, как щука разделяет косяк рыбы. Конь повернул влево и галопом поскакал в их сторону, его грива напоминала белый шелк. Жеребец. Кальдар не был наездником, но даже он должен был признать: жеребец был чертовски хорош.