В семействе де-Керваля не верили в существование этой опасной ассоциации. Кроме того, одно лицо сумело взять влияние над госпожею де-Керваль.
Это лицо был не кто иной, как знакомый нам нотариус Бруггиль. С некоторого времени его посещения стали делаться все чаще и чаще. Мало-помалу он сделался другом дома. Госпожа де-Керваль, казалось, была этим довольна.
Дело в том, что, как благоразумная мать, она думала о будущности своих детей. Фернанде было 19 лет. Приближалось время выходить замуж. Разве Бруггиль не был человек богатый, уважаемый и… вдовец?
Почему он стал вдруг показывать такую привязанность к семейству де-Керваль? Для чего он окружал такой любезностью и услужливостью Фернанду. Госпожа де-Керваль угадала причину этого.
Фернанда так же хорошо, как мать, а может быть, даже и раньше, заметила цель Бруггиля. Но нисколько не гордясь, она, напротив, чувствовала себя униженной его вниманием: нотариус внушал ей отвращение, в котором она не могла дать себе отчета.
Роберт оставлял на долю матери ответственность за этот брак. Он не хотел действовать своим влиянием на Фернанду. Кроме того, он был уверен одинаково в них обеих.
Однажды вечером г жа де-Керваль сидела в своей гостинной, Роберт читал газеты, а Фернанда вышивала, сидя у окна.
— Мистер Бруггиль хотел прийти сегодня вечером, — сказала г жа де-Керваль.
— А! — произнесла с неудовольствием Фернанда.
— Тем лучше! — отвечал Роберт. — Мне надо посоветоваться с ним об одном деле и я очень буду рад его видеть… Это очень умный человек, — прибавил он, принимаясь снова за прерванное чтение.
— Мне очень приятно слышать это от тебя, — сказала госпожа де-Керваль, — потому что не все из нас такого же мнения.
— Это ты говоришь на мой счет, мама, — заметила Фернанда, — ты ошибаешься, я удивляюсь точно так же, как и ты, и Роберт, уму мистера Бруггиля, но если ты хочешь, чтобы он был моим мужем… О!.. Тогда я не одного мнения с тобой!
— Какой же ты находишь в нем недостаток? — спросил смеясь Роберт.
— Тот, что я его не люблю, — отвечала Фернанда. — Кажется, что этого совершенно достаточно?
— Любовь придет еще, дитя мое, — продолжала мать, — конечно, это не будет романическая любовь пансионерки к герою, но любовь спокойная, основанная на уважении.
— Нет, нет, нет! — отвечала весело Фернанда. — Этого никогда не будет; я это очень хорошо знаю.
— Фернанда, — спросил Роберт, делаясь серьезным, — любишь ли ты кого-нибудь?
— Никого, кроме тебя и мама! — отвечала она откровенно, обнимая госпожу де-Керваль.
Та удержала ее около себя.
Фернанда села на табурет и подняла на мать удивленные глаза.