Комиссар Вестфильдского округа был толстый человек с лицом, окаймленным рыжими бакенбардами.
Его нерешительный, ленивый вид не понравился Роберту; было очевидно, что у него желудок властвовал над рассудком.
Роберт не ошибся, но он не обратил внимания на секретаря.
Имя секретаря комиссара Джефферсона было Адам Фокс, и это имя совершенно подходило к его лисьей физиономии и выбранной им профессии.
Джефферсон был только орудием, которым Фокс отлично умел действовать.
Пока Роберт рассказывал о том, что он видел, у Адама Фокса вырывались восклицания то сомнения, то удивления. Комиссар, казалось, слушал Роберта, но на самом деле он следил за выражением лица своего секретаря. Когда Фокс открывал рот и морщил лоб, Джефферсон морщил лоб и открывал рот. Это было настоящее зеркало.
Когда Роберт кончил свой рассказ, на несколько минут водворилось молчание. Секретарь размышлял, комиссар старался ему подражать.
— Это дело очень важно для вас, милостивый государь, — начал Фокс, обращаясь к де-Кервалю.
— Что? — сказал, вздрогнув, Роберт.
— Очень важно… для вас! — повторил комиссар.
— Что вы хотите этим сказать? Объяснитесь!..
— Я хочу сказать, — продолжал Фокс, — что мне кажется очень удивительным, что вы случайно замешались в такое странное, даже невероятное приключение.
— Милостивый государь! — вскричал с негодованием де-Керваль.
— О! Не горячитесь, прошу вас.
— Да, не горячитесь! — повторил как эхо Джефферсон.
— Э! Как могу я слышать без гнева подобные обвинения! Я был свидетелем странного, невероятного, как вы говорите, происшествия; но меня ничто не принуждало идти объявлять вам об этом. Я еще раз подтверждаю мои слова и не позволю никому в них сомневаться.
Секретарь почувствовал, что он сделал ложный шаг, и важным тоном попросил Роберта доказать свою личность.
Де-Керваль тотчас вынул из своего портфеля бумаги, доказывавшие, что он француз и живет в Нью-Йорке с матерью и сестрой. Он объяснил, что узнал накануне вечером о привозе хлопка в Вестфильд и так как последний вечерний поезд уже ушел, то он и решился отправиться верхом. Дорогой его застигла буря, и он сбился с пути.
Этот рассказ был так ясен, что рассеял все сомнения Фокса.
Секретарь извинился и попросил Роберта прийти через час.
После ухода де-Керваля Джефферсон осмелился сказать своему секретарю:
— Извините меня, Фокс, мне кажется, что тут есть какая-то тайна?
— Тайна!.. — прошептал Фокс, пожимая плечами.