Солнце близилось к закату, но определить это было трудно — низкие свинцовые тучи сплошь застилали небо. Всё чаще и чаще вспыхивали молнии, но грома ещё не было слышно: гроза надвигалась откуда-то издалека. Стояла мёртвая, зловещая тишина, и от этого становилось страшнее, чем если бы загремел гром. Так чувствовали все: птицы примолкли, не взлетали над травой насекомые, в глубине леса затаились, выжидая, звери.
На лесной поляне одиноко стоял огромный дуб. Когда-то молния опалила его верхушку и сожгла верхние ветки, но сила жизни одолела: новые, молодые побеги пробились сквозь толстую кору и зелёным кольцом окружили обугленные сучья.
Кусты орешника вдруг раздвинулись, и на поляну вышло странное существо. Короткие, немного согнутые ноги его поддерживали сильное длинное туловище, огромные челюсти выдавались вперёд, как у обезьяны, а маленькие глаза, глубоко спрятанные под нависшими бровями, блестели насторожённо и сердито.
Но эта была не обезьяна: сутулое существо крепко стояло на ногах, а длинные руки не опирались на землю по-обезьяньи. В одной руке оно держало камень с грубо заострённым краем, в другой — тяжёлую дубину.
Озираясь и останавливаясь на каждом шагу, человеческое существо сделало несколько осторожных шагов в сторону дуба. Оно глубоко втягивало воздух широкими ноздрями плоского носа, стараясь уловить запахи. Но, видимо, неподвижный воздух ничего не сказал ему. Существо сердито оскалилось, оглянулось и издало приглушённый крик, отдалённо напоминающий членораздельные звуки. Тотчас же кусты орешника зашевелились снова: такие же сутулые мохнатые фигуры молча скользнули в густой траве и сбились вокруг своего вожака в тесную кучу.
Их было около пяти десятков, мужчин и женщин, некоторые матери несли на руках малышей, дети повзрослее сами бежали рядом и, кажется, чем-то сильно напуганные, жались на бегу к матерям. Никто из них не имел и признаков одежды, мужчины и женщины были одинаково мохнаты. У одного из них в шапке коротких волос блестела седина.
По всему видно: люди спасались от какой-то опасности, но теперь, потеряв надежду избежать её, решились встретиться с врагом лицом к лицу.
Лес, простиравшийся на сотни километров, не имел ни скал, ни возвышенностей, на которых было бы удобно принять бой. Нельзя было спастись и на деревьях — враг, преследовавший их, умел выжидать, пока истощённые жертвы сами свалятся ему в пасть. Обезьянолюди — первые люди на Земле — понимали это. Они остановились и ждали. Здесь, на поляне под дубом, встретить врага лицом к лицу и дать ему отпор было легче, чем в зарослях.