Отношения с другими пасси у Поля (впрочем, господин называл его теперь Поль-Виктор) сначала не складывались. У Христиана было еще шесть сервентов, и они откровенно ревновали. Новичку уделялось слишком много времени. Но последнее неумолимо текло меж пальцев, и когда Поль в мыслях господина плавно переместился в графу «на общих основаниях», отношения сразу наладились.
С Христианом было интересно. Часто сервенты собирались после работы в лаборатории, обсуждали сделанное, шутили. Иногда присутствовал кто-нибудь из Иных. Но этого пасси не любили. При Иных не такая раскрепощенная атмосфера. Скованно себя чувствуешь.
Месяц сменял месяц. Прошла зима. Наступила весна с ароматом цветущей ивы и первыми набухшими почками. А Поль уже считал, что попал в рай. Зачем он потратил двадцать четыре года своей жизни на этих дурацких Поплавскиан! Жаль!
Поль рассказывал про Поплавскиан господину (тот интересовался). Про службы, про Священный Диск, про Звездную Сущность. Христиан усмехался.
«Костя Поплавский был хорошим музыкантом, но он никогда не проповедовал никаких „Звездных Сущностей“. Мне о нем много рассказывал отец. Игорь Поплавский. Они были братьями».
«Но у него в песнях про „звездные сущности“!»
«Не более чем красивая метафора. Кстати, если хочешь, можешь послушать его через имплантат. У нас есть записи».
«Священный Диск?»
«Священный Диск — это „Homo liberalis“. Его… не желательно. Что, очень хочется? (в голосе господина послышались жесткие нотки)»
«Да нет. Оскомину набило. Мы же на каждой Службе его пели. Не авторское исполнение, конечно, но от текстов уже тошнит».
Христиан улыбнулся.
«Ну, вот и хорошо».
Только одна мерзкая мысль иногда омрачала этот рай, врываясь в мозг отравленной иглой, обжигая, как молния. Прекраснейший и добрейший Христиан рано или поздно убьет его. Поль как-то спросил у другого сервента, Михаила, как он к этому относится.
— Ты до сих пор не изживешь в себе отщепенца, — презрительно сказал он. — Его долг, как моего господина, прекратить мой жизненный цикл. Мой долг — подчиниться. Или ты хочешь умереть навсегда?
— Нет, конечно.
— Тогда, что же тебя шокирует? Убийство? Ты просто лицемер! Относись к этому, как к медицинской операции.
Старался. Не получалось. Верно, он был окончательно испорчен Поплавскианами.
А в мае в семье дери Иного Артема Корнеенко родился сын. После операции имплантирования Иной передал ребенка родителям и сказал, что его зовут Алексей. «Пастух? Он возродился?» «Да». «Как хорошо! Мы его так любили!»
Слух об этом дошел до Поля, но он как-то не воспринял его всерьез. Но еще через неделю его вызвал господин.