— Ты не совсем справедлив к ним. С тобой осталось более пятидесяти человек, хотя они могли уйти, — заметил Тим.
— Ну, и какой смысл? Максимум, на что мы способны — это красивые жесты! Достойно умереть. Но достойно жить — никогда. Поэтому последний месяц я упорно пытаюсь исправиться, товаби. Я вас ни разу не ослушался?
— Нет, — протянул Тим, а в душе ему хотелось крикнуть: «Не верю!» И это бывший вождь повстанцев? Послушный, как ягненок, и «товаби» через каждое слово? Волк в овечьей шкуре или овечка, попытавшаяся стать волком? Не верю! Он просканировал ему сознание и поверил.
— А книги для того, чтобы убедиться в бессмысленности человеческой истории, даже описанной с точки зрения людей?
— Да, товаби.
— Будут тебе книги. Костя, нужно что-нибудь еще?
— Да, если нетрудно. Там очень белые стены в комнате. Нельзя ли чем-нибудь украсить? Картина или панно.
— Можно.
На следующий день Тим пошел в местный художественный салон и выбрал для Кости картину. Попросил, чтобы художник был обязательно низшим, чтобы Косте было понятно. Но совсем уж примитивщину брать очень не хотелось, и он купил весьма замороченное полотно с большим количеством планет, деревьев, паутин и храмов, причем все в одном месте. Но сочетание цветов хорошее и перспектива есть. Для интерьера сойдет.
Косте картина понравилась.
— Тим, ты не представляешь, как я тебе благодарен! Слушай, у меня к тебе еще одна просьба. Даже две.
— Что, канделябр, ковер, шкаф красного дерева?
Тим брезгливо осматривал комнату. В углу уже образовалась гора старых пыльных книг. И он подумал, что все их содержание можно было бы уместить на одной магнитной карточке и прочитать за час.
— Нет. Гитару. Я, правда, не повешусь на струне.
— Верю. Ладно. А вторая просьба?
— Тим, когда вы закончите серию экспериментов, ты предупреди меня об остановке сердца дня за три, хорошо?
— Ваши древние считали, что внезапная смерть — самая лучшая.
— Да плевать мне на древних! Я хочу морально подготовиться, чтобы умереть, как человек, понимаешь?
— Хорошо.
— И другим скажи. Ну, если не ты будешь этим заниматься.
— Скажу.
— Спасибо, товаби.
Предположение о том, что Homo passionaris представляют собой отдельный вид, не подтвердилось. Все же основные характеристики были такими же, как у обычных Homo naturalis. Воспринимать и изменять электромагнитные сигналы Костя не мог. Хотя очень старался во время таких экспериментов, но потом смотрел на Высших извиняющимся взглядом и разводил руками. Воспринимал он только короткий промежуток длин волн, называемый по традиции видимым светом. Механизм регенерации у него работал плохо, как у низших. Да в этом Тим уже убедился, когда лечил его рану. Все же эксперимент повторили, сделав ему небольшой надрез на руке и последив за заживлением. Без обезболивания для чистоты эксперимента. Костя только укоризненно посмотрел на Тима.